К разговору его не допустили. Мария и Дмитрий скрылись в кабинете, оставив его снаружи, как нашкодившего ребенка.
Николай любил говорить: «Что политика, что покер — все одно. Владеешь тем — владеешь и другим». Эти слова крутились у Марии в голове, когда она заходила в кабинет и садилась напротив Дмитрия.
Привычка обдумывать все путем внутренних диалогов с Николаем была неискоренима… Мария мысленно пожурила себя за это и, выпрямив спину, сложила руки на коленях. Слишком большие штаны, подвернутые у щиколоток, напоминали расцветкой жабу — серые, коричневые, зеленоватые пятна. И не догадаешься, какой расцветки они были вначале.
Но жалкий вид играл ей, скорее, на руку. Одна из карт, которую можно разыграть, чтобы склонить Дмитрия на свою сторону. Вызвать сочувствие.
Второй картой, которую она могла разыграть прямо сейчас — поведение прямо противоположное поведению Андрея.
— Доброй ночи, Дмитрий, — учтиво начала она, чуть склонив голову. — Искренне надеюсь, что мой визит не оторвал вас от важных дел?
Начало положено, подумала она. Вежливость без подобострастности. Отношение, как к равному. А главное — никакой неприязни, которую она старательно придушила в зародыше еще у ворот.
«Рад видеть вас в добром здравии. До меня доходили недобрые слухи о вашем похищении и смерти», — Дмитрий отложил карандаш и огладил бороду. В комнате стояла настолько густая тишина, что ее можно было резать ножом. Лишь с тихим шипением входил и выходил воздух из легких новгородца. Мария заметила «молчальник» над серым мраморным камином.
— Как и до меня, — кивнула она. Бобби рассказал ей немало интересного обо всей операции по ее спасению и ее печальном и бессмысленном итоге. — Очень жаль, что я не смогла освободиться и передать весточку хотя бы неделей раньше. Всего этого кровопролития можно было бы избежать… И примите мои искренние соболезнования о смерти вашего ученика. Насколько я помню, он был необычайно талантлив.
Дмитрий кивнул. Мария сплела пальцы, подалась вперед и медленно продолжила:
— Видите ли, мой брат подвел не только вас. Когда-то, если вспомните Петербург, я излишне доверилась ему и… и, возможно, слишком устала нести ответственность за нашу маленькую семью.
Она бросила быстрый взгляд из-под грязных волос, которым позволила упасть на лицо. Удастся ли ей расположить Дмитрия к себе?
Новгородец кивнул и с легкой улыбкой черкнул в тетради: «Это трудно забыть. Вы тогда предпочитали, чтобы к вам обращались по имени Николай». Мария тоже усмехнулась в ответ.
«Я не хочу быть негостеприимным хозяином, — написал он. — Дайте еще минутку, и Филиппа принесет свежую кровь и сигары. Полагаю, вы бы хотели подкрепиться и перевести дух, прежде чем перейти к делу. А до тех пор я бы хотел попросить вас рассказать, как же вам удалось сбежать».
— Мне удалось вступить в сговор с одним из людей Ордена. Он надеялся сбежать и получить нашу защиту в обмен на помощь мне, — кратко ответила Мария, умолчав о роли Хевеля в случившемся.
«Он не приехал с вами?»
— Нам пришлось разделиться, — сказала она, грустно скривив губы и опустив глаза. Не стоило говорить всей правды, если она хотела выставить себя честным переговорщиком в противовес брату. — Не знаю, жив ли он еще. Щуке не удалось его отыскать.
В дверь постучали. Филиппа, молча, внесла поднос с двумя бокалами, пачку сигар, гильотину и зажигалку.
— Рада видеть вас в добром здравии, — вежливо улыбнулась она Марии, но ее темные глаза настороженно блеснули.
— Я тоже рада тебя видеть, Филиппа.
Едва дверь закрылась, Мария потянулась за сигарой, но Дмитрий жестом остановил ее и поднялся со своего места. Чуть прихрамывая, он подошел к подносу, взял гильотинку и сигару, отрезал кончик, протянул Марии и запалил огонек зажигалки.
— Благодарю, — сказала она, затягиваясь. Сигара была крепкой и душистой. А кровь в бокале — горячей и свежей. Мария позволила себе расслабиться и забыться.
На десять секунд. Не более.
— Благодарю за гостеприимство, — сказала она еще раз, глубоко вдыхая табачный дым. — Но вернемся к делу... Насколько я помню Петербург, мой брат, заключая сделку против извергов, а затем уже в Москве, готовя Великий пожар, предлагал вам совсем иные условия. Вы должны были получить Петербург, а также Псков, Тверь и вашу родину — Новгород. Но в последний момент он взялся менять условия… Россия целиком осталась за ним, вам отошла северная Украина, которую должен был получить Щука, а сам Щука остался на правах сторожа на границах.
«Ваш брат имеет определенные проблемы с тем, чтобы держать слово».
— Дмитрий, вы сами видели, с кем ведете дела, — сухо констатировала Мария.
«Я начинал вести дела с вами и рассчитывал, что вы не станете менять коней на переправе».
— Я ошиблась, решив, что Андрей справится, и бесконечно раскаиваюсь в своей ошибке, — тихо сказала она, позволив себе потереть уголок увлажнившегося глаза. Всего-то нужно было подумать про Матвея. — Вы даже не представляете, сколько я из-за нее потеряла. И я рассчитываю на ваше терпение и снисхождение… Я хочу устранить Андрея от дел и возместить те потери, которые вы понесли.
«Вы хотите сделать мне предложение?»
— Лишь то, о чем вы договаривались ранее. Отдать вам Петербург, Псков, Тверь и Новгород. Щуке же — Киев и север Украины.
«Вы полагаете, ваш брат согласится с таким положением дел?»
— Мой брат с сего момента более ничего не решает. У него уже была возможность расплатиться с долгами. Если он предпочел позорить имя своего отца и играть в какие-то свои игры вместо того, чтобы честно вести дела, то мне придется делать это за него, — отчеканила Мария. — И я рассчитываю, что вы примете мою сторону.
«Последний вопрос. Зачем это вам? Что вы выиграете?»
Мария откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
— Буду с вами честной — ничего. Я лишь хочу исправить то, что натворил мой брат… Я спустила бешеного пса с поводка, мне и возмещать ущерб.
Глухие женские рыдания разносились по всей длине коридора. Андрей застыл, взявшись за ручку закрытой двери. От нее пахло свежим лаком и прикосновениями юной волчицы.
— …Я поговорила с Дмитрием. Завтра же ты поедешь на поезде домой, в Москву. Ни я, ни мой брат не сможем составить тебе компанию, но одна ты не поедешь. Я думаю, Максим Богданович сможет отлучиться на пару дней и составить тебе компанию…
— Доброй ночи, дамы.
Андрей все же толкнул дверь и вошел, ощущая, как сердце сжалось от неприятного, стылого холода. Будто перед ним должен был предстать призрак.
Он не сразу решился поднять взгляд. Мария стояла у окна, скрестив руки на груди. Ее волосы еще не высохли после ванны. Грязные лохмотья сменили черный свитер под горлышко и широкие брюки. Андрей попытался прикинуть, уж не с плеча ли Филиппы такие модные вещи… лишь бы оттянуть момент, когда ему придется смотреть в глаза Николаю. Личине, которую он ненавидел так же сильно, как любил Марию.
— А… Андрей, — Вера шмыгнула носом и принялась тереть глаза платком. — Доброй ночи… Мария Николавна говорит, что я должна буду уехать в Москву.
— Даже не представляю, что мне делать с этой новостью, — ядовито сказал он. — Веруня, будь добра, оставь нас. Я хочу побыть с сестрой наедине.
Но волчица не сдвинулась с места, пока Мария не кивнула. Андрей почувствовал неожиданный укол ревности.
— Чем ты, вообще, думал, когда притащил ее сюда? Она же еще ребенок, — слова Марии хлестнули его, как бич. Несомненно, это была она.
Мария прошлась по комнате с яростью запертого в клетке зверя. Казалось, она набросится на него и разорвет на клочки.
— Присутствие Веры здесь просто немыслимо! Мало того, что ты подвел Совет, что ты купился на провокацию Ордена, что из-за тебя погибли молохи, смерть которых может нам многого стоить… Ты подверг дочь Ефрема опасности, смертельной опасности, на секундочку. Не ты ли клялся ее защищать? Святые небеса! Когда Ефрем погиб, я ведь думала, что ты небезнадежен, что в тебе осталась капля человечности.