Это его конец — полный конец!
Но это не имело значения для Клера. Такие мысли жили а его уме, но, как огненные приведения из легенд, которые сами служили пищей для своего пламени, они существовали в его сознании автономно и не имели никакой связи с физическими действиями летчика. Движущая цель в его сознании была лишь одна — неизменная и всепоглощающая.
Он наклонился через проход к ученому и, почти крича, спросил:
— Что такое эта теория времени?
Клер собирался с силами, готовясь к словесному взрыву, к фонтану обжигающих мозг ругательств, к обвинению, что он, офицер, забыл свой долг, которое будет до самого конца сидеть в его памяти, как заноза. Он очень ярко представил себе, как только что заданный им вопрос выглядел бы перед судом военного трибунала, и пришел в ужас.
Это не имело значения. Все несомненные истины, все побуждения, которые до сих пор управляли его умом, теперь казались Клеру далекими и призрачными. Оставалось одно:
— Профессор Капплер, что такое теория времени, о которой вы говорили?
— Молодой человек, вы поразили меня. Ваше мужество, ваше спокойствие… Спасибо вам, сэр, за то, что вы даете так мало воли воображению: ваш пример не позволил мне стать трусливым дураком. Но сейчас я владею собой — и вы правы, почему бы нам не поговорить о науке или лженауке.
Сначала Клер озадачено смотрел на ученого, ничего не понимая, потом на мгновение почувствовал острое и мрачное изумление перед неожиданной реакцией собеседника. Конечно, это одна из форм истерики. И ещё самомнение — Каплер совершенно не сомневается, что командир корабля в критический момент будет тратить свое время на разговор с пассажиром. Но…
Но для достижения его цели все складывалось так, словно сам господь бог протянул свою чудодейственную руку и облегчил Клеру задачу. И Клер, стараясь не терять самообладания, сказал:
— Профессор, теория времени — изложите мне её как можно короче.
— В ней, конечно, много нелепостей — буркнул тот, — но это восхитительная тема для беседы в таких обстоятельствах, как наши. Вероятные миры! Представьте себе, что…
Голос Каплера затих. Клер лишь услышал, как профессор пробормотал что-то о чепухе. Летчик так задрожал, что едва удержался в кресле.
— Вероятные миры? Что вы имеете в виду?
— Именно то, что я сказал. Представьте себе, что древние "народы мира" захватили Египет, что Ксеркс победил греческие государства, что мавры опустошили Европу. Представьте, что немцы выиграли эту войну, что…
— Но как это укладывается в теорию?
— В свете луны стало видно худое лицо профессора. Он нахмурился, недовольный Клером.
— Не будьте таким нетерпеливым: нам некуда торопиться. Атака не кончилась, и мы вполне можем поговорить еще. Я снова хочу поблагодарить вас за то, что вы дали мне возможность принять эту участь с бесстрашием, которого я не ожидал от себя. Это чудесное, великолепное чувство. Это…
Клеру пришла в голову мысль сказать этому многоречивому "деятелю науки" правду. Он открыл рот, чтобы сделать это, и увидел в иллюминаторе несущуюся на них с севера черную тень.
— Ложитесь! — крикнул летчик, упал на пол и распластался в проходе. А самолет уже трещал и содрогался от пуль, пробивавших его по всей длине.
На Клера свалилось чье-то тяжелое тело. По крайней мере, оно показалось ему невыносимо тяжелым в момент падения. Но когда он поднимал профессора и усаживал его на прежнее место, этот худой человек оказался на удивление легким. Капплер скрючился в кресле, слегка покашливая и что-то бормоча себе под нос.
Похолодев от уверенности в том, что произошло, Клер встряхнул поникшее тело ученого.
— Профессор…
Капплер устало поднял голову, и в его маленьких водянистых глазах зажегся яркий свет — отражение лунных лучей.
— Я никогда не был так горд, — неразборчиво произнес он. — Никогда не думал, что смогу так держаться перед лицом смерти. Как мы можем проиграть эту войну, если даже я…
— Объясните теорию времени! — раздраженно крикнул Клер.
— Ах, это! Старая история с вероятностями. Вы самый смелый человек, какого я когда-либо встречал, майор, если продолжаете такой разговор, и я сам держусь не так уж плохо. Скажите им это, а? Скажите им, что мы говорили о…о теориях времени, о мирах и людях, которые могли бы существовать, если бы… что-то не произошло. конечно, для теоретика эти миры существуют, то есть существует какая-то их проекция в реальный мир, что-то вроде их духа, который сохраняется.