— А-р-р-р-р, — зарычал я.
— Предполагалось, что ты к этому времени не вернешься, — сказала она, стирая часть крема салфеткой.
— Дама, хватит пороть ерунду, куда вы подевали Сьюзен Силверман?
— Пора тебе узнать, милый, как я выгляжу в реальности.
— Господи.
— Означает ли это, что между нами все кончено?
— Нет, но скажи поскорее, через какое время появится поддельная Сьюзен?
— Через двадцать минут. Я заказала столик на семь в «Кунамессет Инн».
— Как насчет того, чтобы поплавать, а потом поиграть в теннис или наоборот?
— Нет, я только что вымыла волосы, не хочу, чтобы они стали мокрыми и потными. Или наоборот. Почему бы тебе одному не поплавать, пока я не спрячу настоящую себя. Потом можем выпить и неторопливо отправиться в отель, и ты сможешь объяснить, где же, черт возьми, ты был, что делал, с кем или кому и все такое прочее.
Я поплавал с полчаса. Бассейн был всего пятьдесят футов в длину, приходилось часто разворачиваться, но все равно это послужило неплохой разминкой, и в номер я вернулся с бурлящей в жилах кровью. Сьюзен ничего не сделала, чтобы замедлить свой ток. Волосы ее были расчесаны, халат и крем исчезли. Она была в платье без рукавов цвета яичной скорлупы, при нефритовых серьгах. Когда я вошел, она подкрашивала губы, наклонившись поближе к зеркалу, чтобы все получалось как надо.
Я принял душ, побрился, почистил зубы пастой с фтором, которая по вкусу напоминала рождественскую конфету. Надел темно-синий летний костюм с бронзовыми пуговицами на пиджаке и жилете, бледно-голубую сорочку, белый галстук с синими и золотыми полосами. Темные носки, черные мокасины с кисточками. Повесил пистолет под пиджак. Нужно наконец приобрести более изысканное оружие. С перламутровой рукояткой, в патентованной кожаной кобуре.
— Держись ко мне поближе, — сказал я Сьюзен, когда мы шли к машине. — Женский клуб Хайанниса может попытаться похитить меня, чтобы использовать в качестве сексуального идола.
Сьюзен взяла меня под руку.
— Лучше смерть, чем позор.
В машине Сьюзен повязала волосы платком, и я медленно поехал с опущенным верхом к мотелю. Мы выпили в баре по «маргарите», потом сели за столик у окна, через которое было видно озеро.
Выпили еще по «маргарите» и изучили меню.
— Никакого пива? — спросила Сьюзен.
— Не подходит по настроению. Быть может, выпью немного за обедом.
Я заказал сырых устриц и термидор из омара. Сьюзен выбрала устриц и запеченного фаршированного омара.
— Все расставляется по местам, Сьюзен, — сказал я. — Кажется, у меня все получится.
— Надеюсь, ты видел Нам Шепард?
— Вчера вечером.
— О?
— Да, я ночевал в своей квартире.
— О? Ну и как она?
— С тобой сравниться не может.
— Я не это имела в виду. Как ее состояние?
— О'кей. Думаю, тебе нужно с ней поговорить. У нее в голове все перепутано. Кажется, необходимо лечение.
— Почему? Ты пытался ее соблазнить, а она тебя отвергла?
— Поговори с ней. Думаю, ты можешь послать ее к хорошему специалисту. Они с мужем никак не могут договориться, какой она должна быть, и большую часть вины за это она берет на себя.
Сьюзен кивнула.
— Конечно, я с ней поговорю. Когда?
— Когда все закончится. Вероятно, послезавтра.
— Буду рада.
— Я не пытался ее соблазнить.
— А я и не спрашивала.
— Хотя все выглядело достаточно смешно. Я имею в виду, что мы много об этом говорили. Ее нельзя считать дурочкой, просто она запуталась, ведет себя недостаточно по-взрослому, трудно определить точно. Верит в некоторые губительные вещи. Как там у Фроста? «Он не сможет нарушить заветы отца»?
— "Треснувшая стена", — сказала Сьюзен.
— Да, очень на нее похоже, как будто она никогда не могла нарушить заветы матери или отца, даже когда они явно не срабатывали. Она просто нашла кого-то с другим набором заветов, которые тоже не могла нарушить.
— Роуз и Джейн? — спросила Сьюзен.
— У тебя чудесная память, — сказал я. — Помогает смириться с твоей настоящей внешностью.
— Таких женщин — масса. Я встречалась с ними в школе, на вечеринках. Жены преподавателей и директоров. Большинство таких женщин приходит со своими дочерьми, из которых вырастут такие же женщины.
— Фрост писал о мужчине, — сказал я.
Официантка подала устрицы.
— Это относится не только к женщинам?
— Да, мадам. Старина Харв так же плох, он так же не может нарушить заветы своего отца, так же слеп, как и Пам.
— Он тоже нуждается в лечении?
Устрицы были превосходными. Свежими, молоденькими.
— Да, мне кажется. Но еще мне кажется, что она более яркая личность, более сильная. У него не хватает мужества на лечение, а может, и мозгов. Я видел его в постоянном напряжении. Не исключено, он лучше, чем выглядит. Он любит ее, любит со всеми ее недостатками.
— Быть может, это один из заветов отца, который он не в силах нарушить?