После недолгого предвечернего отдыха фабрика опять заработала с прежней энергией.
Боровецкий выглянул в окно своего кабинета — снаружи вдруг посветлело и начал падать снег необычайно большими хлопьями, побелели и фабричные стены и весь двор. Боровецкий заметил Горна, стоявшего за будкой привратника у единственного выхода из фабричного двора. Горн разговаривал с тою же бабой, она его за что-то горячо благодарила и прятала за пазуху какую-то бумажку.
— Пан Горн! — позвал Боровецкий, высовывая голову в форточку.
— Я как раз шел к вам, — сказал появившийся через минуту Горн.
— Что вы там советовали этой бабе? — довольно строго спросил Боровецкий, глядя в окно.
Горн на миг замялся, румянец залил его девически миловидное лицо, а в голубых, излучавших доброту глазах вспыхнул огонек.
— Я советовал ей пойти к адвокату, пусть предъявит фабрике иск о возмещении, тогда закон вынудит их уплатить.
— Вам-то какое до этого дело? — Боровецкий, закусив губу, слегка забарабанил пальцами по окну.
— Какое мне дело? — помолчав, Горн продолжил: — Меня, знаете, очень волнует всякая людская беда, всякая несправедливость, очень…
— Что вы здесь делаете? — резко перебил его Боровецкий и сел за длинный стол.
— Но я же здесь прохожу практику по конторскому делу, вам, пан инженер, это прекрасно известно, — ответил Горн с удивлением.
— Так вот, пан Горн, мне кажется, что вам свою практику не удастся завершить.
— А мне это, вмобщем-то, уже безразлично, — с твердостью произнес Горн.
— Зато нам не безразлично, нам — фабрике, на которой вы один из винтиков. Мы взяли вас не для того, чтобы вы здесь щеголяли своей филантропией, а для того, чтобы работали. Вы вносите беспорядок, а здесь все основано на аккуратности, точности и слаженности.
— Я не машина, я человек.
— Это дома. А на фабрике от вас не требуется сдавать экзамен на человечность, на гуманность, на фабрике требуются ваши мускулы и ваш мозг, и только за это мы вам платим, — все сильнее раздражался Боровецкий. — Вы здесь такая же машина, как все мы, и должны делать только то, что вам поручено. Тут не место для нежностей, тут…
— Пан Боровецкий, — поспешно перебил его Горн.
— Пан фон Горн, слушайте, когда я с вами говорю, — грозно вскричал Боровецкий, в порыве гнева сбросив на пол большой альбом с образцами. — Бухольц взял вас по моей рекомендации, я знаю вашу семью, я желаю вам добра, но, как вижу, вы страдаете недугом ребяческой демагогии.
— Если вы так называете обычное у людей сочувствие.
— Вы меня компрометируете своими советами, которые даете всем, у кого есть какие-то претензии к фабрике. Вам надо бы стать адвокатом, тогда бы вы могли опекать несчастных и обиженных, разумеется, за хорошую плату, — насмешливо прибавил Боровецкий, чей гнев постепенно исчезал под взглядом уставившихся на него добрых глаз Горна. — Впрочем, оставим это дело. Поживете в Лодзи подольше, разберетесь в здешних условиях, приглядитесь к этим угнетенным, тогда поймете, как надо себя вести. А унаследовав отцовское дело, признаете, что я был прав.
— Нет, пан Боровецкий, я в Лодзи долго не выдержу и дело отцовское на себя не возьму.
— Чем же вы намерены заниматься? — удивленно спросил Боровецкий.
— Еще не знаю. Признаюсь вам в этом откровенно, хотя вы так резко, слишком резко говорите со мной, но я не обижаюсь, я знаю, что вам, как начальнику большого печатного цеха, нельзя говорить иначе.
— Так вы от нас уходите? Пока я понял только это, но не понял, почему?
— Потому что больше не могу выдержать здешнего гнусного хамства. Вы, как человек определенного круга, наверно, меня понимаете. Потому что я всей душой ненавижу и фабрику, и всех этих Бухольцев, Розенштейнов, Энтов, всю эту мерзкую банду промышленников и дельцов! — страстно вскричал Горн.
— Ха, ха, ха, да вы настоящий чудак, оригинал первостатейный! — от души рассмеялся Боровецкий.
— Ну, тогда я больше ничего не скажу, — ответил Горн с явной обидой.
— Как вам угодно, но всегда лучше поменьше говорить глупостей.
— До свиданья.
— Прощайте. Ха, ха, ха, да у вас прекрасные актерские данные!
— Пан Боровецкий! — чуть не со слезами в глазах начал Горн, останавливаясь и явно желая что-то сказать.