Лачфорд насторожился. Он занимался перепродажей краденых автомобилей, имел долю в одном из фулемских клубов с репутацией отнюдь не безупречной; он временами прибегал к помощи темных личностей, чтобы снять с чужого грузовика несколько ящиков с каким-то товаром, всегда мог раздобыть прекрасную чернобурку за четверть цены или достать за бесценок часы от Картье; у него была связь с Амстердамом и аэропортом Хитроу. Лачфорд был дельцом.
Он подождал, чтобы лавка закрылась, и пригласил Лестера — одного из всех — к себе в заднюю комнату выпить пива. Вот это да! — подумал Лестер, послужит уроком остальным, а то последнее время они что-то начали похамливать. В общем-то ему на это плевать, все нужные сведения он уже собрал. Сейчас его занимал вопрос финансов. Он подсчитал, что ему понадобится тысяч десять. Где достать такую огромную сумму? Но это обеспечило бы его на всю жизнь.
Лестер успел внимательно рассмотреть Лачфорда. Приблизительно того же возраста, что и он. Немного рыхлый, но совсем немного — видно, что линию старается держать. Одет великолепно: костюм-тройка прекрасного покроя, по животу, который у него едва намечается, пущена — фу-ты ну-ты! — небольшая золотая цепочка; шелковая рубашка и галстук, шикарный, но не кричащий; великолепные ботинки — из тонкой кожи итальянской выделки, стоят кучу денег; на запястье золотой браслет, три массивных кольца, от лучшего ювелира; прическа, будто только что от парикмахера; и всегда сигара во рту — не слишком большая и броская, но запах божественный. А у дверей «камарг» последней марки, в котором терпеливо дожидается его новая красавица. Лачфорд молодец, думал Лестер. Британия в наилучшем виде. Вот вам пример, что может дать свободное предпринимательство плюс инициатива — ведь фулемская биография Лачфорда была ничуть не лучше лестеровской. Правда, то, что он вырос в Фулеме, дает ему решающее преимущество, думал Лестер, неизбежно сравнивая его с собой. Лачфорд с детства знал город, все его углы и закоулки, все ходы и выходы. Тут Лестер ему уступал. И все же надо отдать Лачфорду должное — не в пример Дугласу или этому подонку Рейвену, который к тому же дегенерат какой-то, он действительно воодушевлял.
— Ну, как ты там, сын мой? — спросил Лачфорд, протягивая Лестеру сигару и подталкивая к нему банку пива. Небольшой кабинет от присутствия великолепного Лачфорда казался совсем уж маленьким и убогим. Лестер ощущал в этом человеке нечто, что можно определить одним словом: ВЛАСТЬ. Вот человек, к которому стоит держаться поближе. Он знает кратчайший путь к успеху.
— Прекрасно, Рей, совсем неплохо, — ответил Лестер, легко беря нужный тон. Чего-чего, а способности поддержать разговор он еще не растерял.
— А как там наш друг Мерлин?
Лачфорд не предложил ему стул, и Лестер остался стоять. Если подумать, это было довольно странно, но в тот момент не вызвало у Лестера никаких подозрений. Лачфорд сидел, откачнувшись назад вместе с креслом, положив скрещенные ноги на стол перед собой — совсем как какой-нибудь министр в палате общин.
— Мерлин молодцом, — с жаром сказал Лестер, — как раз несколько дней назад он мне говорил, что давно так хорошо себя не чувствовал. Очень давно.
— Приятно слышать. — Лачфорд раскурил сигару, но не передал зажигалку Лестеру. — Вот уж гений, так гений! Первый в мире. Что меня в восторг и приводит: первейший! — Он выпустил с мечтательным видом облако высококачественного серого дыма. — И денег вагон с тележкой.
— Вагон с тележкой, — подтвердил Лестер с легким налетом горечи, — это точно.
— А что… что думает твой друг Мерлин о том, что ты работаешь у меня?
— Он считает, что это очень хорошо. Прекрасно. Ему — Мерлину то есть — понятно, когда кто-то хочет открыть собственное дело. Он думает, что это просто прекрасно.
— Он что, войдет в долю?
— Мы еще этот вопрос не обсуждали. — У Лестера вдруг пересохло во рту — с чего бы это? Он шумно отхлебнул пива. Сразу стало легче.