— К черту Майка… — Дуглас свирепо посмотрел на нее. — Имей в виду, я лично не собираюсь участвовать ни в каких ménage à trois[19]. Если мы сойдемся, то жить в одном доме будем только ты и я. Доступ ему закрывать — или как там еще — не стану, но жить втроем отказываюсь.
— У меня тоже нет такого желания. — Мэри помолчала. — Я разговаривала с Хильдой.
— Это еще зачем?
— Я думала, что нам следует встретиться.
— Зачем?
— Чтобы поговорить.
— Ну и как?
— Ты по-прежнему спишь с ней?
— Нет.
Наступило долгое молчание.
— До чего же странно, — сказал Дуглас в конце концов, — что столько времени и энергии тратится на то, чтобы выяснить — кто с кем живет.
— Ты считаешь, что есть вещи поважней?
— Да.
— Возможно. Думать так очень удобно.
Дуглас вылил себе остатки вина: Мэри отрицательно замотала головой.
— Итак, после всего, что случилось, выходит, что прежний образ жизни был лучше. Один муж, одна жена, — сказал Дуглас.
— Мне кажется, да.
— Ты никогда не переставала мне нравиться. И тем более любить тебя я не переставал.
— Теперь я это знаю.
— Все это так просто. Вроде как самоубийство — простейший способ доказать наличие свободной воли. Я очень многого хотел. И думал, что грешно зевать, когда тебе предоставляется такой широкий выбор, — сказал Дуглас.
— Твой выбор не шире, чем был у твоего деда, — сказала Мэри. — Все это самообман.
— А как насчет возможностей?
— Улизнуть и он мог. И снять с себя ответственность тоже.
— Выходит, я всю жизнь заблуждался.
— По-моему, да, — осторожно сказала Мэри. — Когда-то я сказала, что уважаю тебя за это. Больше не уважаю. Существуют обязательства, право выбора не так уж важно.
— Что же мы с тобой теперь будем делать?
— Видишь ли… — Мэри перевела дух. — Мы с тобой ничего делать не будем. Нашей совместной жизни пришел конец. Я считаю, что по-своему весь прошедший год ты вел себя благородно. Я знала, что могу положиться на тебя в случае нужды и могу ждать от тебя помощи. При том, что ты жил отдельно, твое поведение было безупречно. Но наша дальнейшая совместная жизнь совершенно невозможна. Это исключено. Я бы не вынесла этого.
Дугласу понадобилось время, чтобы уяснить себе весь смысл сказанного. Наконец он кивнул.
— Майк?
— Думаю, что да. Надеюсь. Но я еще повременю. У меня совсем нет сил сейчас. Мне представляется возможность побыть одной и окрепнуть в одиночестве. Я хочу воспользоваться ею.
— Ты действительно думаешь, что все, что я говорил и пытался сделать весь прошлый год, было пустой тратой времени?
— Не пустой тратой, нет. Я уверена, что тут ты был совершенно искренен.
— Но заблуждался.
— Да. Кроме того, — Мэри тщательно подбирала слова, — все это имеет так мало отношения к жизни как таковой. Все эти твои заботы о том, что нужно быть честным и правдивым, преданным, что нужно верить в это, но никак не в то… и тому подобное. Жить — это значит довольствоваться тем, что тебе дано. И касается это вещей, которые, по-видимому, ничего общего не имеют с твоим «миропониманием». Таких вещей, например, как необходимость повесить в квартире полки, перепеленать ребенка или не пасовать перед трудностями. А главное, думать о других людях. Все это очень хорошо — носиться с чьей-то смертью. Однако тебе следовало иногда задумываться и над нашей жизнью.
— Никак не возразив тебе на это, я предам все, во что верю. Нет ничего проще, чем бить по тем, кто пытается выработать какое-то свое мировоззрение.
— Или спустить на землю человека очень уж занесшегося.
— Я считаю, что размышлять о жизни очень важно. Если даже это тебя окончательно с толка собьет. Таких неудачников — целая армия. И лучше я вступлю в ее ряды, чем присоединюсь к тем, кто думает, что надо «довольствоваться тем, что тебе дано». Ниже голову! Все что угодно за спокойную жизнь. Нет, благодарю!
— Тут я с тобой не согласна. Мне кажется, что своими высокими материями ты отгородился от житейских дел.
— Чего-то мои размышления стоили.
— Это ты так думаешь.
— Может, ты считаешь, что вообще нет никакого смысла в вопросах или в ответах на них. Пусть этим занимаются профессионалы. Мы же, остальные, будем жить-поживать и «довольствоваться тем, что тебе дано».
— Я никогда не сомневалась в твоей искренности, — сказала Мэри.
— Сам я временами в ней сомневался. Мне кажется, я использовал в своих интересах все: тебя, ее, их, любого — включая себя самого, — лишь бы получить то, что мне нужно.