— То есть ты пошел в горы подумать о деньгах. — Издевательский тон, которым она говорила о том, что его не могло не беспокоить, — о заработке, показался ему весьма обидным, но этого она как-то не заметила. — Я не верю, что ты думал об этом. Ты не умеешь врать, Дуглас.
— С какой стати стану я врать?
— А с такой, что ты хочешь скрыть свои истинные мысли; в результате все, что ты говоришь мне, — неправда.
— Тебе самое место в Скотленд-ярде.
— Жизнь с человеком, который постоянно грешит против нравственности, превращает тебя в полицейского.
— Не остроумно!
— Ты все еще где-то витаешь. — Мэри закурила новую сигарету. — Ты все еще на самолете, или в Лос-Анджелесе, или в Лондоне… ты где-то отсутствуешь последние час или два… говоришь только потому, что не можешь выносить молчания.
— А кто может?
— Кто она?
— Кто?
— Да ну тебя. — Мэри удалось взять себя в руки, и она повернулась к мужу уже спокойно. — Нам надо определить прожиточный минимум и оттуда танцевать.
— Какая такая она? О ком ты? — Он помолчал. — Ну ладно.
— Где ты хочешь жить — в Лондоне или в деревне? — начала она.
— С одной стороны, — он изобразил пантомиму «Скрипач на коньке крыши», — столичные доходы и расходы, с другой — деревенское прозябание и наоборот; с одной стороны, город и безалаберная жизнь, с другой — деревня и скучная аккуратность, ну и наоборот; городской блеск, деревенская пустота, неясная тоска и апатия. — Он отметил скуку на ее лице и осекся. — А впрочем, другой стороны нет. Все одно и то же.
— Ты действительно так думаешь?
— У нас есть близкие друзья в Лондоне, и у меня есть старые друзья здесь. Но ты любишь этот коттедж, пожалуй, даже больше, чем я; меня, вероятно, смущает перспектива оказаться оторванным от столичных связей, от заказов, которые там постоянно подворачиваются…
— Боишься, что у тебя высвободится на писание сколько хочешь времени?
— Удар ниже пояса.
— Сколько нам нужно на жизнь, как минимум?
— Ну… Коттедж, во всяком случае, придется продать. — Дуглас испытал облегчение оттого, что нашелся подходящий момент и он смог сделать это сообщение. Обдумывал он эту возможность уже несколько недель. Она приняла новость спокойно. — В банке мы взяли семь тысяч пятьсот фунтов и должны выплачивать по сто фунтов в месяц плюс четырнадцать процентов — многовато. Придется продавать, надеюсь, что цены держатся прежние и мы вернем свои деньги.
— Понятно. — Она помолчала. — Значит, этот вопрос решен. — Она очень любила их коттедж. Детство, проведенное в скитаниях, породило у нее страстное желание пустить где-то корни, и здесь было ее место в Англии.
— В общем, да. Разве только ты сможешь переменить работу и найти равноценное место здёсь — что маловероятно, при нынешнем положении дел в сфере образования, а я со своей стороны смогу получить какой-нибудь аванс и, может быть — может быть, — договориться с каким-нибудь журналом, что они будут регулярно предоставлять мне место для критических статей. Это дало бы нам возможность сводить концы с концами — только и это маловероятно, так как издательства и газеты балансируют на грани разорения. В общем, мы не можем содержать по развалюхе в разных концах страны.
Когда, чтобы отремонтировать коттедж, они обратились в муниципалитет за ссудой, им было сказано, что он относится к категории зданий, «непригодных для жилья». Дом в Лондоне, где им принадлежала квартира, находился в глухой, неприглядной улочке, которая, по мнению матери Дугласа, была самой настоящей трущобой; родители же Мэри уверяли, что там «очень мило».
— Ладно, — сказала она. — Лондон так Лондон. — Она взяла карандаш. — Давай я буду записывать.
— Проценты по закладной и страховка — скажем, семьдесят пять, или нет, приблизительно восемьдесят фунтов в месяц: скажем, тысяча годовых.
— Так.
— Муниципальный налог — триста фунтов, электричество — сколько? — двести пятьдесят; газовое отопление — двести пятьдесят; телефон — безумие какое-то! — триста; содержание машины — предположим, пятьсот пятьдесят. Еда?
— Клади тысячу. Я включаю сюда незначительные домашние починки.
— Что еще? Да, я собираюсь реализовать все эти мелкие страховые полисы шестидесятых годов — это даст около четырех тысяч, — чтобы немного уменьшить задолженность банку. А сам застрахуюсь на случай скоропостижной смерти — вы с Джоном получите крупную сумму, если я вдруг возьму и скоропостижно умру. Значит, еще двести пятьдесят. Пенсионное обеспечение. Тут я хотел бы платить семьсот пятьдесят, конечно при условии, что это окажется возможным. Если не считать страха утонуть в болоте, то больше всего меня пугает необеспеченная старость. Что еще? Напитки, твое курево, одежда, книги, светская жизнь — в общей сложности фунтов пятьсот. Двести пятьдесят за ведение моих дел. Что получается? Накинь десять процентов на всякого рода непредвиденные обстоятельства.