— Море, озеро, остров, замок, одним словом — Атлантида, — перечислил я.
— Самая настоящая, — обиженно подтвердил Артур. — Море и озеро — Капе, замок для Анжелы, а тебе Атлантида.
— Ты уверен, что замок необитаем?
— Не полностью. Мы все узнаем там, — Артур показал наверх галечного склона, где стояли редко разбросанные домики поселка. Меж домами темнели паутины рыбацких сетей, развеваемых легким бризом. В маленьких, низких окнах мелькали слабые огоньки.
— Рыбаки по вечерам собираются в трактире, где я тебя представлю.
— Как представишь?
— Доверься мне. — Артур снял очки и подмигнул. — Я бывалый путешественник среди параллельных миров и знаю, как себя вести. Разве что твой сын, Сергей, может сравниться с моим опытом. — Брат протер очки и стал быстро подниматься по склону. — Главное, ничего не бойся, потому что те, кто тебя увидят, будут бояться не меньше.
Серые турецкие свитера, протертые джинсы, кроссовки, кепки с длинными козырьками, рюкзаки с «Завтраком туриста» и небольшим путевым снаряжением — тоже мне, экипировка путешественников в параллельные пространства!
Я пустился вдогонку за братом, презрительно фыркнув: «Специалист-путешественник».
Тем не менее встреча с новым миром произвела неизгладимое впечатление. Мне он сразу же понравился, и я почти решил на нем остановиться. Библейская пастораль — мир и быт рыбачьей деревушки, видимо, хорошая поклевка, комариный звон и крики детишек — идиллия. Забытый рай, как в старой опереточной песенке: «Долой холодильник, долой телевизор, гиподинамию, холестерол и ангину! Долой аспирин! Да здравствует лоно природы, еще не испорченный мир!»
Я догнал брата, вышагивающего среди невысоких бревенчатых изб. Несколько собак с лаем бросились к нему. Артур шикнул, цыкнул, стрельнул лучом фонарика, и они с воем убежали. Стукнула дверь. Я увидел круглое любопытное лицо, длинные растрепанные волосы. Женщина испуганно ойкнула. Дверь снова стукнула и лязгнул засов.
Я дернул Артура за рукав и спросил:
— Может, не стоит торопиться, а лучше постепенно внедряться в этот мир? Вживаться в образ, пока местные и я будем постепенно привыкать друг к другу.
— Ты уже вошел, — буркнул Артур.
Перед дверью длинного, вытянутого и похожего на сарай дома покачивался фонарь, что-то вроде тыквы с огарком свечи внутри. Из-за двери доносилась разноголосица. Судя по всему, сарай был полон людьми.
— «Он сказал: «Поехали и взмахнул рукой», — Артур толкнул дверь и смело перешагнул порог. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Наше неожиданное и наглое появление вызвало тотальное молчание. Я с любопытством осматривал помещение и аборигенов. Мелькнула мысль, что я знаю отгадку, почему аборигены съели Кука.
В глубине трактира пылал очаг каминного типа; рядом стояла стойка и висела плотная штора, из-за которой струились аппетитные запахи, звякала посуда. Перед нами стояли большие, грубые деревянные столы и лавки, за которыми и на которых сидели, трапезничая за кружкой пива, миской похлебки, рассыпанной по столу мелкой вяленой рыбешкой, местные. Они были похожи на застывшие экспонаты мадам Тюссо — замерли с не донесенными до раскрытых бородатых ртов кружками, ложками, рыбьими хвостами; вытаращили на нас глаза.
Крупная собака выросла перед нами, понюхала воздух, зарычала и с жалобным воем побежала в сторону кухни. Откинув штору к стойке, вышел здоровенный детина с огромным кухонным ножом. Я покосился на стены, украшенные старыми кусками рыбацких сетей, среди которых висели костяные и железные гарпуны.
— Время действовать, пока они не опомнились, — шепнул Артур и отвесил шутовской поклон.
— Да пошлют боги мир и благополучие этому месту, — весело произнес он.
— Кому и собака божок, — из-за соседнего столика поднялся невысокий крепыш. О его голове можно было сказать одно — её полностью скрывала рыжая поросль, в которой угадывались большой красный рот и два зеленых огонька на месте глаз. Он положил на стол два внушительных, поросших рыжей щетиной кулака и представился:
— Я Брик Рыжик — староста деревни. А вы кто такие? — В голосе строгость и плохо скрываемая настороженность.
Недалеко от старосты, в проходе между столами, остановился трактирщик, скрестив на груди мощные обнаженные руки. Его живот демонстративно оттопыривал костяную ручку длинного и широкого ножа — для рубки мяса, рыбы или голов…
Я сделал шаг, вставая рядом с братом и намекая, что так просто нас не взять.