В полной темноте пять тяжело нагруженных машин с полсотней холуцев во главе с Арье Херсоном покинули территорию киббуца. Хаим не мог определить, куда они едут, не знал он и с какой целью предпринята поездка, но понимал, что все это не походило на обычное учение и далеко не случайно хранилось в строжайшем секрете.
Около полуночи машины свернули на проселочную дорогу, потом двигались по бездорожью, часто останавливались, отыскивая в темноте какой-то участок. Прижав винтовки к груди, с пулеметами наготове холуцы сидели в полном безмолвии, словно не знали друг друга. Старший инструктор Арье Херсон запретил разговаривать, сходить с машины даже в случае кратковременной остановки и ни в коем случае не зажигать спички, не курить. Было тревожно, настороженно, как перед боем.
Наконец машины остановились, старший инструктор приказал немедленно выгружать оружие, рыть окопы в указанных им направлениях и установить пулеметы на возвышенности, а также быстро освободить машины от грузов.
Обливаясь потом, холуцы работали в страшной спешке, будто за ними гнались. К рассвету траншеи были выкопаны, и все холуцы, за исключением четырех девушек, занятых приготовлением пищи, начали лихорадочно заколачивать в землю железные костыли и растягивать между ними огромные спирали колючей проволоки. Посреди участка, на возвышенном месте, где окопался пулеметный расчет, группа холуцев спешно монтировала заранее приготовленную наблюдательную вышку, и как только она была установлена, на ней тотчас же появился наблюдатель с биноклем.
К восходу солнца площадь в несколько десятков дунамов[135] была со стороны расположенной поблизости арабской деревни ограждена колючей проволокой, и оба дизельных грузовика с прицепленными к ним плугами приступили к вспашке почвы.
— Все у нас должно быть кашер! — говорил старший инструктор, обходя группы холуцев. — Нажимать надо, хавэрим, изо всех сил нажимать! Иначе дело может сорваться… Проволочные спирали устанавливайте быстрее. Это сейчас главное!
Хаиму вспомнилось, как в порту после ночной выгрузки оружия с австралийского судна Соломонзон тоже сказал:
«Все должно быть кашер! Это первая заповедь в нашей работе… Иначе нам не достигнуть цели…» Арье Херсон, оказывается, «кашер в работе» тоже считает «первой заповедью». Впрочем, у него была еще одна «первая заповедь». При каждом удобном случае он любил напоминать, что малодушие, терпимость или жалость к людям, мешающим выполнению приказа командования, есть проявление слабости. Вот почему, наверное, на наблюдательной вышке появился транспарант: «Терпимость — признак слабости!»
Солнце уже взошло, когда с наблюдательной вышки сообщили, что к их участку движутся два трактора. Арье Херсон с радостью поспешил подняться на наблюдательную вышку.
Когда тракторы пересекли обозначенную колышками границу земельного участка, занятого отрядом холуцев, но команде Арье Херсона на вышке взвился белый флаг с голубой шестиугольной звездой. По этому сигналу все холуцы бросили работу и выстроились перед вышкой в шеренгу: один из них, совсем еще молодой паренек, достав из кармана крохотный молитвенник, прочел конторским голоском короткую молитву — освящение земли… Затем холуцы, стоя по стойке «смирно», исполнили гимн «Атикву».
Почти тут же грузовики двинулись в обратный путь, а трактористы, прицепив плуги, деловито возобновили вспашку земли. С шумным ликованием возвращались холуцы к прерванной работе.
— Вот как возникают наши сельскохозяйственные колонии, — не то удивляясь, не то радуясь, сказал холуц, работавший вместе с Хаимом. — Другим путем, наверное, не создать нам свое государство…
Хаим ничего не ответил. Он вспомнил обездоленных и обозленных румынских крестьян, которых холуцы квуца имени Иосефа Трумпельдора лишили заработка, отняли последний кусок хлеба. К счастью, временно. Но здесь-то, на «земле обетованной», они, холуцы, обездоливают арабских крестьян не временно, а навсегда!
Завтракали посменно, чтобы не прерывать работу. Три грузовика вернулись с очередной партией колючей проволоки и снова уехали. Холуцы продолжали спешно огораживать захваченную землю.
Работа кипела. Но вот с наблюдательной вышки поступило сообщение: из-за пригорка показалась большая группа крестьян с палками и вилами…
По тревоге холуцы бросили работу и заняли места в траншеях. Тракторы тоже было остановились, но по приказу Арье Херсона продолжили вспашку земли.
Когда крестьяне подошли на близкое расстояние к огороженной колючей проволокой территории, по команде старшего инструктора Арье Херсона холуцы залпом выстрелили в воздух. Хаим судорожно сжимал винтовку в руках и молил бога, чтобы несчастные люди поскорее вернулись к себе в деревню. Он отчетливо видел, что среди крестьян были старики и даже женщины с детьми.