"Вы дали им надежду".
"Им нужно больше, чем надежда", — сказал я. Я попытался объяснить ей конфликт, который я чувствовал: между работой по изменению системы и противодействием ей; желанием руководить, но при этом дать людям возможность самим добиваться изменений; желанием быть в политике, но не в ней.
Мишель посмотрела на меня. "Мир, как он есть, и мир, каким он должен быть", — мягко сказала она.
"Что-то вроде этого".
Мишель была оригинальна; я не знал никого, похожего на нее. И хотя этого еще не произошло, я уже начал думать, что могу сделать ей предложение. Для Мишель брак был само собой разумеющимся — органичный следующий шаг в таких серьезных отношениях, как наши. Для меня, выросшего с матерью, чьи браки были недолговечными, необходимость официально оформлять отношения всегда казалась менее насущной. Мало того, в те первые годы нашего ухаживания наши споры могли быть ожесточенными. Каким бы самоуверенным я ни был, она никогда не сдавалась. Ее брат, Крейг, звезда баскетбола в Принстоне, который работал в инвестиционно-банковской сфере, прежде чем стать тренером, шутил, что семья не думает, что Мишель ("Миша", как они ее называли) когда-нибудь выйдет замуж, потому что она слишком крутая — ни один парень не сможет за ней угнаться. Странно, но мне это в ней нравилось: то, что она постоянно бросала мне вызов и держала меня честным.
А о чем думала Мишель? Я представляю ее до нашей встречи, очень похожую на молодого профессионала, одетую по фигуре, сосредоточенную на своей карьере и делающую все так, как должно быть сделано, без времени на ерунду. И тут в ее жизнь врывается этот странный парень с Гавайев, с неряшливым гардеробом и безумными мечтами. В этом была часть моей привлекательности, говорила она мне, я отличался от парней, с которыми она выросла, от мужчин, с которыми она встречалась. Я отличался даже от ее собственного отца, которого она обожала: человека, который так и не закончил муниципальный колледж, которого в тридцать с небольшим лет поразил рассеянный склероз, но который никогда не жаловался и каждый день ходил на работу, посещал все танцевальные концерты Мишель и баскетбольные матчи Крейга, всегда присутствовал в своей семье, которая была его гордостью и радостью.
Жизнь со мной обещала Мишель кое-что еще, те вещи, которых, как она видела, ей не хватало в детстве. Приключения. Путешествия. Разрушение ограничений. Так же, как ее корни в Чикаго — ее большая, расширенная семья, ее здравый смысл, ее желание быть хорошей матерью, прежде всего, — обещали якорь, которого мне не хватало большую часть моей юности. Мы не просто любили друг друга, смеялись друг над другом и разделяли одни и те же основные ценности — в нас была симметрия, то, как мы дополняли друг друга. Мы могли прикрывать друг друга, охранять слепые зоны друг друга. Мы могли быть командой.
Конечно, это был еще один способ сказать, что мы очень разные, по опыту и темпераменту. Для Мишель дорога к хорошей жизни была узкой и полной опасностей. Семья была всем, на что можно было рассчитывать, большой риск не принимался легкомысленно, а внешний успех — хорошая работа, красивый дом — никогда не заставлял чувствовать себя двусмысленно, потому что неудачи и нужда были вокруг тебя, всего лишь увольнение или расстрел. Мишель никогда не беспокоилась о том, чтобы не продаться, потому что рост в Саут-Сайде означал, что ты всегда, на каком-то уровне, был аутсайдером. По ее мнению, препятствия на пути к успеху были достаточно очевидны, их не нужно было искать. Сомнения возникали из-за необходимости доказывать, независимо от того, насколько хорошо ты справляешься, что твое место в комнате — доказывать это не только тем, кто сомневался в тебе, но и самому себе.
Когда учеба в юридическом колледже подходила к концу, я рассказал Мишель о своем плане. Я не буду работать клерком. Вместо этого я перееду обратно в Чикаго, постараюсь продолжать заниматься общественной работой и одновременно вести юридическую практику в небольшой фирме, специализирующейся на гражданских правах. Если представится хорошая возможность, сказал я, то я даже смогу выставить свою кандидатуру на выборах.