"Это не просто сэндвич с дерьмом", — заметил Денис после одной из наших сессий по Гитмо. "Это шведский стол из дерьма".
Несмотря на эти трудности, мы начали бороться с проблемой. Я приказал приостановить рассмотрение любых новых дел в военных комиссиях — хотя, кивнув Пентагону, я согласился, чтобы межведомственная группа проанализировала, можно ли реформировать комиссии и использовать их в качестве запасного варианта в случае, если мы не сможем судить некоторых заключенных в гражданском суде. Мы организовали формальный процесс оценки того, какие задержанные могут быть безопасно освобождены, будь то на родину или в другие страны, готовые их принять. Работая с юристами Пентагона и ЦРУ, генеральный прокурор Эрик Холдер и группа прокуроров Министерства юстиции начали изучать дела заключенных, чтобы выяснить, какие дополнительные доказательства необходимы для привлечения к суду и вынесения приговора каждому задержанному в Гитмо. Мы начали искать американское учреждение — будь то на военном объекте или в рамках существующей федеральной тюремной системы — которое могло бы немедленно разместить переведенных заключенных Гитмо, пока мы определяем их окончательную судьбу.
Именно тогда Конгресс начал волноваться. До республиканцев дошли слухи о том, что мы рассматриваем возможность переселения уйгуров в Вирджинию (большинство из них в итоге были отправлены в третьи страны, включая Бермуды и островное государство Палау), и они вышли в эфир, предупреждая избирателей, что моя администрация планирует переселить террористов в их районы — возможно, даже по соседству. Это заставило демократов в Конгрессе нервничать по понятным причинам, и в конечном итоге они согласились с положением, добавленным в законопроект о расходах на оборону, которое запрещало использовать любые средства налогоплательщиков для перевода заключенных в Соединенные Штаты для чего-либо, кроме суда; оно также требовало, чтобы Боб Гейтс представил Конгрессу официальный план, прежде чем будет выбран новый объект и Гуантанамо будет закрыт. Дик Дурбин обратился к нам весной 2010 года с предложением использовать практически пустующую государственную тюрьму в Томсоне, штат Иллинойс, для содержания до девяноста заключенных Гитмо. Несмотря на то, что это могло принести рабочие места для жителей сельского городка, сильно пострадавшего от экономического кризиса, Конгресс отказался финансировать 350 миллионов долларов, необходимых для покупки и ремонта тюрьмы, причем даже некоторые либеральные демократы поддержали аргументы республиканцев о том, что любой центр содержания под стражей, расположенный на территории США, станет главной мишенью для будущих террористических атак.
Все это не имело смысла для меня. Террористы-заговорщики не были морскими котиками; если бы Аль-Каида планировала еще одну атаку в Соединенных Штатах, приведение в действие неочищенной взрывчатки в нью-йоркском метро или переполненном торговом центре Лос-Анджелеса было бы гораздо более разрушительным и гораздо более легким, чем попытка организовать нападение на исправительное учреждение в глуши, укомплектованное хорошо вооруженными американскими военными. На самом деле, более сотни осужденных террористов уже отбывали срок в федеральных тюрьмах, разбросанных по всей стране. "Мы ведем себя так, будто эти парни — кучка суперзлодеев прямо из фильма о Джеймсе Бонде", — сказал я Денису в отчаянии. "Средний заключенный в тюрьме супермакс съел бы этих задержанных на обед".
Тем не менее, я мог понять, что у людей были очень реальные страхи — страхи, порожденные затянувшейся травмой 11 сентября и постоянно разжигаемые предыдущей администрацией и большей частью СМИ (не говоря уже о бесчисленных фильмах и телешоу) на протяжении почти десятилетия. Действительно, несколько выпускников администрации Буша — в частности, бывший вице-президент Дик Чейни — сделали своей миссией раздувание этих страхов, рассматривая мои решения по пересмотру работы с подозреваемыми в терроризме как нападение на их наследие. В ряде выступлений и телепередач Чейни настаивал на том, что использование таких тактик, как применение водяной доски и бессрочное содержание под стражей, предотвратило "нечто гораздо большее и гораздо худшее", чем теракты 11 сентября. Он обвинил меня в том, что я вернулся к "режиму правоохранительных органов", существовавшему до 2001 года, при работе с террористами, вместо того чтобы понять "концепцию военной угрозы", и утверждал, что, поступая таким образом, я увеличиваю риск новой атаки.