Когда стало поздно, я заметил, что Сингх борется со сном, то и дело поднимая свой бокал, чтобы разбудить себя глотком воды. Я подал сигнал Мишель, что пора прощаться. Премьер-министр и его жена проводили нас до машины. В тусклом свете он выглядел хрупким, старше своих семидесяти восьми лет, и пока мы ехали, я думал о том, что произойдет, когда он покинет свой пост. Будет ли эстафета успешно передана Рахулу, который выполнит судьбу, предначертанную его матерью, и сохранит доминирование партии Конгресс над раскольническим национализмом, проповедуемым BJP?
Почему-то я сомневался. Это не было виной Сингха. Он сделал свою часть работы, следуя правилам либеральной демократии, принятым во всем мире после холодной войны: поддержание конституционного порядка; выполнение повседневной, часто технической работы по увеличению ВВП; расширение системы социальной защиты. Как и я, он пришел к убеждению, что это все, что мы можем ожидать от демократии, особенно в больших, многоэтнических, многорелигиозных обществах, таких как Индия и США. Не революционных скачков или серьезных культурных преобразований; не исправления всех социальных патологий или долговременных ответов для тех, кто ищет цель и смысл своей жизни. Просто соблюдение правил, которые позволили нам разобраться или, по крайней мере, терпимо относиться к нашим различиям, и государственная политика, которая повысила уровень жизни и улучшила образование настолько, чтобы усмирить низменные порывы человечества.
Только теперь я обнаружил, что задаюсь вопросом, не слишком ли сильны эти импульсы — насилие, жадность, коррупция, национализм, расизм и религиозная нетерпимость, слишком человеческое желание победить нашу собственную неуверенность, смертность и чувство ничтожности путем подчинения других — для любой демократии. Ибо они, казалось, лежали в ожидании повсюду, готовые всплыть всякий раз, когда темпы роста останавливались, или менялись демографические показатели, или харизматичный лидер решал оседлать волну народных страхов и недовольства. И как бы я ни хотел обратного, рядом не было Махатмы Ганди, который мог бы сказать мне, что я могу сделать, чтобы сдержать такие импульсы.
Исторически, амбиции членов Конгресса обычно снижаются в течение шести или семи недель между Днем выборов и рождественскими каникулами, особенно если в ближайшее время произойдет смена партийного контроля. Удрученные проигравшие хотят просто пойти домой; победители хотят дотянуть до приведения к присяге нового Конгресса. 5 января 2011 года в Палате представителей будет заседать самый республиканский состав с 1947 года, а это означало, что я не смогу провести ни один законопроект на голосование, а тем более принять его без согласия нового спикера Палаты представителей Джона Бонера. И если бы оставался хоть какой-то вопрос о его повестке дня, Бонер уже объявил, что первым законопроектом, который он поставит на голосование, будет полная отмена ACA.
Однако у нас было окно возможностей во время предстоящей "хромой утки" сессии. Вернувшись из поездки в Азию, я был намерен довести до конца несколько ключевых инициатив до того, как Конгресс уйдет на праздники: ратификация нового договора СНВ о нераспространении ядерного оружия, который мы заключили с русскими; отмена "Не спрашивай, не говори", закона, который запрещал геям, лесбиянкам и бисексуалам открыто служить в армии; и принятие закона DREAM Act, который установит путь к гражданству для большой группы детей иммигрантов, не имеющих документов. Пит Раус и Фил Шилиро, за плечами которых почти семьдесят лет работы на Капитолийском холме, с сомнением посмотрели на меня, когда я перечислил свой список дел на "хромой дудок". Акс даже захихикал.
"И это все?" — спросил он с сарказмом.
Вообще-то, нет. Я забыл упомянуть, что нам необходимо принять законопроект о детском питании, который Мишель сделала центральным планом в своей борьбе с детским ожирением. "Это хорошая политика, — сказал я, — и команда Мишель проделала большую работу, заручившись поддержкой защитников здоровья детей. К тому же, если мы не добьемся его принятия, я не смогу вернуться домой".