"Если вы собираетесь сделать это, господин президент", — добавил Гейтс, — "мы, по крайней мере, должны быть в состоянии сказать вам, как сделать это правильно".
Я предупредил Гейтса и Маллена, что не считаю дискриминацию ЛГБТК вопросом, подлежащим плебисциту. Тем не менее, я согласился на их просьбу, отчасти потому, что доверял им в организации честного процесса оценки, но в основном потому, что подозревал, что опрос покажет, что наши войска — большинство из которых были на десятилетия моложе высокопоставленных генералов — более открыто относятся к геям и лесбиянкам, чем ожидали люди. Выступая перед сенатским комитетом по вооруженным силам 2 февраля 2010 года, Гейтс еще больше укрепил мое доверие, сказав: "Я полностью поддерживаю решение президента" пересмотреть DADT. Но именно показания Майка Маллена перед комитетом в тот же день действительно стали новостью, поскольку он стал первым в истории США действующим высокопоставленным военным руководителем, который публично заявил, что ЛГБТК должны иметь право открыто служить: "Господин председатель, говоря за себя и только за себя, я лично считаю, что разрешение геям и лесбиянкам открыто служить было бы правильным решением. Как бы я ни смотрел на этот вопрос, меня не может не беспокоить тот факт, что у нас существует политика, которая заставляет молодых мужчин и женщин лгать о том, кем они являются, чтобы защищать своих сограждан. Для меня лично это сводится к честности, их как личностей и нашей как института".
Никто в Белом доме не согласовывал это заявление с Малленом; я даже не уверен, что Гейтс заранее знал, что планирует сказать Маллен. Но его недвусмысленное заявление сразу же изменило ход общественных дебатов и создало важное политическое прикрытие для сенаторов, сидящих за забором, которые затем могли чувствовать себя оправданными в принятии отмены.
Показания Маллена прозвучали за несколько месяцев до завершения процесса оценки, о котором просили он и Гейтс, что вызвало некоторую политическую головную боль. Сторонники отмены начали жестко нападать на нас, как в частном порядке, так и в прессе, не понимая, почему я просто не издал указ, когда председатель Объединенного комитета начальников штабов поддержал изменение политики — особенно потому, что, пока мы не торопились с опросом, военнослужащие ЛГБТК все еще увольнялись. Валери и ее команда приняли на себя основной удар дружественного огня, особенно Брайан Бонд, высокоуважаемый гей-активист, который служил нашим главным связным с сообществом. В течение нескольких месяцев Брайану приходилось защищать мои решения, когда скептически настроенные друзья, бывшие коллеги и представители прессы высказывали предположения, что его кооптировали, ставя под сомнение его преданность делу. Я могу только представить, как это тяжело сказалось на нем лично.
Критика стала громче в сентябре 2010 года, когда, как и предсказывал Гейтс, федеральный окружной суд в Калифорнии вынес решение о неконституционности DADT. Я попросил Гейтса официально приостановить все увольнения на время рассмотрения апелляции по этому делу. Но как бы я ни настаивал, он неоднократно отклонял мою просьбу, утверждая, что пока действует DADT, он обязан его исполнять; и я знал, что приказ сделать то, что он считает неуместным, может вынудить меня искать нового министра обороны. Это был, пожалуй, единственный раз, когда я был близок к тому, чтобы накричать на Гейтса, и не только потому, что я считал его юридический анализ ошибочным. Казалось, он считал разочарование, о котором мы слышали от защитников ЛГБТК — не говоря уже о мучительных историях геев и лесбиянок, служивших под его началом, — еще одной "политикой", от которой я должен оградить его и Пентагон, а не главным фактором при принятии решений. (В конечном итоге он, по крайней мере, изменил административные процедуры DADT таким образом, что почти все фактические увольнения были приостановлены, пока мы ждали решения по этому вопросу).