К счастью, в конце того же месяца наконец-то пришли результаты исследования войск. Они подтвердили то, что я подозревал: Две трети опрошенных считают, что разрешение геям, лесбиянкам и бисексуалам служить открыто практически не повлияет на способность армии выполнять свои задачи, а может и улучшить ее. На самом деле, большинство военнослужащих считают, что они либо уже работают, либо работали с ЛГБТК-сотрудниками и не почувствовали никакой разницы в их способности выполнять свои обязанности.
Я думал, что, когда узнаешь правду других людей, отношение к ней меняется.
Имея на руках результаты опроса, Гейтс и Маллен официально одобрили отмену DADT. Встретившись со мной в Овальном кабинете, другие члены Объединенного комитета начальников штабов пообещали реализовать эту политику без излишних задержек. Более того, генерал Джеймс Амос, командующий морской пехотой и решительный противник отмены, вызвал улыбки, когда сказал: "Я могу обещать вам, господин президент, что ни одно из этих других подразделений не сделает это быстрее или лучше, чем Корпус морской пехоты США". И 18 декабря Сенат принял законопроект со счетом 65–31 при восьми голосах республиканцев.
Несколько дней спустя бывшие и действующие военнослужащие ЛГБТК заполнили аудиторию Министерства внутренних дел, когда я подписывал законопроект. Многие из них были в парадной форме, их лица выражали смесь радости, гордости, облегчения и слез. Обращаясь к собравшимся, я увидел, что некоторые защитники, которые всего несколько недель назад были одними из самых яростных наших критиков, теперь улыбаются в знак признательности. Заметив Брайана Бонда, я кивнул ему. Но самые бурные аплодисменты в тот день были адресованы Майку Маллену — долгие, искренние овации. Когда я смотрел на адмирала, стоящего на сцене, заметно растроганного, несмотря на неловкую ухмылку на его лице, я не мог не порадоваться за него. Не часто, подумал я, настоящий поступок совести получает такое признание.
Когда речь заходит об иммиграции, все соглашаются, что система сломана. Процесс легальной иммиграции в США мог занять десятилетие или больше, часто в зависимости от того, из какой страны вы приезжали и сколько у вас было денег. Между тем, экономическая пропасть между нами и нашими южными соседями заставляла сотни тысяч людей ежегодно нелегально пересекать американо-мексиканскую границу протяженностью 1 933 мили в поисках работы и лучшей жизни. Конгресс потратил миллиарды на укрепление границы с помощью ограждений, камер, беспилотников и расширенного и все более милитаризованного пограничного патруля. Но вместо того, чтобы остановить поток иммигрантов, эти меры способствовали развитию индустрии контрабандистов — койотов, которые зарабатывают большие деньги на перевозке людей варварским, а иногда и смертельным способом. И хотя пересечение границы бедными мигрантами из Мексики и Центральной Америки привлекло наибольшее внимание политиков и прессы, около 40 процентов несанкционированных иммигрантов в Америке прибывают через аэропорты или другие законные порты въезда, а затем просрочивают свои визы.
К 2010 году, по оценкам, в Соединенных Штатах проживало одиннадцать миллионов человек без документов, которые в значительной степени вплелись в ткань американской жизни. Многие из них проживали в США длительное время и имели детей, которые либо были гражданами США в силу того, что родились на американской земле, либо были привезены в США в столь раннем возрасте, что были американцами во всех отношениях, кроме бумажки. Целые отрасли американской экономики зависели от их труда, поскольку иммигранты без документов часто были готовы выполнять самую тяжелую и грязную работу за мизерную плату — собирать фрукты и овощи, которыми заполнены наши продуктовые магазины, мыть полы в офисах, мыть посуду в ресторанах и ухаживать за пожилыми людьми. Но хотя американские потребители пользовались благами этой невидимой рабочей силы, многие опасались, что иммигранты отбирают работу у граждан, нагружают программы социальных услуг и меняют расовую и культурную структуру нации, что привело к требованиям к правительству ограничить нелегальную иммиграцию. Эти настроения были наиболее сильны среди республиканцев, подстегиваемые все более нативистски настроенной правой прессой. Однако политика не была четко разделена по партийным линиям: Например, традиционно демократические рядовые члены профсоюзов рассматривали растущее присутствие нелегальных рабочих на строительных площадках как угрозу их средствам к существованию, а республиканские бизнес-группы, заинтересованные в постоянном обеспечении дешевой рабочей силой (или, в случае Силиконовой долины, компьютерными программистами и инженерами иностранного происхождения), часто занимали проиммиграционную позицию.