Я разделял как надежды моих молодых советников, так и опасения моих старших советников. Я решил, что наша лучшая ставка на положительный исход — это посмотреть, сможем ли мы убедить Мубарака принять ряд существенных реформ, включая отмену закона о чрезвычайном положении, восстановление политических свобод и свобод прессы, а также назначение даты свободных и честных национальных выборов. Такой "упорядоченный переход", как описала его Хиллари, дал бы оппозиционным политическим партиям и потенциальным кандидатам время для создания сторонников и разработки серьезных планов по управлению страной. Это также позволило бы Мубараку уйти на пенсию в качестве старшего государственного деятеля, что могло бы помочь смягчить восприятие в регионе того, что мы готовы бросить давних союзников при малейшем намеке на проблемы.
Само собой разумеется, что попытка убедить стареющего, измученного деспота уйти в закат, даже если это в его собственных интересах, будет очень деликатной операцией. После обсуждения в ситуационной комнате я снова позвонил Мубараку и предложил ему идею более смелых реформ. Он сразу же перешел к боевым действиям, назвав протестующих членами "Братьев-мусульман" и вновь настаивая на том, что ситуация скоро нормализуется. Однако он согласился на мою просьбу направить в Каир посланника — Фрэнка Виснера, который был послом США в Египте в конце 1980-х годов, для более подробных частных консультаций.
Использовать Виснера для прямого личного обращения к президенту Египта было идеей Хиллари, и я подумал, что это имеет смысл: Виснер был буквально отпрыском американского внешнеполитического истеблишмента, его отец был знаковым лидером в годы основания ЦРУ, и он был человеком, которого Мубарак хорошо знал и которому доверял. В то же время я понимал, что история отношений Виснера с Мубараком и его старый подход к американской дипломатии могут сделать его консервативным в оценке перспектив перемен. Перед его отъездом я позвонил ему с четкими инструкциями "быть смелым": Я хотел, чтобы он заставил Мубарака объявить, что он уйдет в отставку после проведения новых выборов — жест, который, как я надеялся, будет достаточно драматичным и конкретным, чтобы дать протестующим уверенность в том, что перемены действительно грядут.
Пока мы ждали результатов миссии Виснера, СМИ все больше внимания уделяли реакции моей администрации на кризис — и, более конкретно, на чьей мы стороне. До сих пор мы делали лишь общие публичные заявления, пытаясь выиграть время. Но вашингтонские репортеры — многие из которых, безусловно, считали дело молодых протестующих убедительным — начали допытываться у Гиббса, почему мы не встали однозначно на сторону сил демократии. Иностранные лидеры в регионе, тем временем, хотели знать, почему мы не поддерживаем Мубарака более решительно. Биби Нетаньяху настаивал на том, что поддержание порядка и стабильности в Египте важнее всего, говоря мне, что в противном случае "вы увидите там Иран через две секунды". Король Саудовской Аравии Абдалла был еще более встревожен; распространение протестов в регионе представляло собой экзистенциальную угрозу для семейной монархии, которая долгое время подавляла любые формы внутреннего несогласия. Он также считал, что египетские протестующие на самом деле говорят не от своего имени. Он перечислил "четыре фракции", которые, по его мнению, стоят за протестами: "Братья-мусульмане", "Хезболла", "Аль-Каида" и ХАМАС.
Ни один из анализов этих лидеров не выдерживает проверки. Сунниты, составляющие подавляющее большинство египтян (и все "Братья-мусульмане"), вряд ли подвержены влиянию шиитского Ирана и "Хезболлы", и не было абсолютно никаких доказательств того, что за демонстрациями стояли Аль-Каида или ХАМАС. Тем не менее, даже более молодые, более реформаторски настроенные лидеры региона, включая короля Иордании Абдаллу, опасались возможности охвата протестами своих стран, и хотя они использовали более сложные формулировки, они явно ожидали, что Соединенные Штаты предпочтут, как выразился Биби, "стабильность" "хаосу".
К 31 января танки египетской армии были расставлены по всему Каиру, правительство отключило интернет по всему городу, а протестующие планировали общенациональную всеобщую забастовку на следующий день. Виснер получил информацию о встрече с Мубараком: Президент Египта публично пообещал не баллотироваться на новый срок, но не приостановил действие закона о чрезвычайном положении и не согласился поддержать мирную передачу власти. Этот доклад только усилил раскол в моей команде по национальной безопасности: Более высокопоставленные сотрудники считали уступку Мубарака достаточным основанием для того, чтобы остаться с ним, в то время как более молодые сотрудники рассматривали этот шаг — как и внезапное решение Мубарака назначить своего начальника разведки Омара Сулеймана вице-президентом — не более чем тактику затягивания времени, которая не успокоит демонстрантов. Том Донилон и Денис сообщили мне, что дебаты сотрудников переросли в ожесточенные споры, и что репортеры обратили внимание на несоответствие между осторожно-анонимичными заявлениями Джо и Хиллари и более резкой критикой Мубарака, исходящей от Гиббса и других сотрудников администрации.