15 марта я созвал совещание своей группы по национальной безопасности, чтобы обсудить готовящуюся резолюцию Совета Безопасности. Мы начали с брифинга о прогрессе Каддафи: Ливийские войска с тяжелым вооружением были готовы захватить город на окраине Бенгази, что могло позволить им отключить воду, продовольствие и электричество для шестисот тысяч жителей города. Накапливая силы, Каддафи обещал идти "дом за домом, дом за домом, переулок за переулком, человек за человеком, пока страна не будет очищена от грязи и отбросов". Я спросил Майка Маллена, что изменит бесполетная зона. По сути, никакой, сказал он мне, подтвердив, что, поскольку Каддафи использует почти исключительно наземные силы, единственный способ остановить штурм Бенгази — это нанести по этим силам прямые удары с воздуха.
"Другими словами, — сказал я, — нас просят принять участие в бесполетной зоне, которая позволит всем выглядеть так, будто они что-то делают, но на самом деле не спасет Бенгази".
Затем я попросил людей дать свои рекомендации. Гейтс и Маллен были категорически против любых военных действий США, подчеркивая, что миссии в Ираке и Афганистане и так уже нагружают наши войска. Они также были убеждены — как мне казалось, правильно, — что, несмотря на риторику Саркози и Кэмерона, американским военным в конечном итоге придется нести большую часть нагрузки при любой операции в Ливии. Джо считал глупым ввязываться в еще одну войну за рубежом, а Билл был поражен тем, что мы вообще обсуждаем этот вопрос.
Однако по мере того, как я обходил комнату, голоса в пользу вмешательства становились все громче. Хиллари была вызвана из Парижа, где она принимала участие во встрече "Большой восьмерки", и сказала, что на нее произвел впечатление лидер ливийской оппозиции, с которым она там встретилась. Несмотря на свою реальную политику в отношении Египта, а может быть, и благодаря ей, она теперь выступает за то, чтобы мы присоединились к международной миссии. Выступая из офиса ООН в Нью-Йорке, Сьюзан Райс сказала, что ситуация напомнила ей о неспособности международного сообщества вмешаться в геноцид 1994 года в Руанде. В то время она была членом Совета национальной безопасности Билла Клинтона, и ее до сих пор преследует мысль о бездействии. По ее мнению, если относительно скромные действия могут спасти жизни людей, мы должны предпринять их — хотя она предложила не подписываться под предложением о бесполетной зоне, а представить свою собственную резолюцию, требующую более широкого мандата на принятие любых необходимых мер для защиты гражданского населения Ливии от сил Каддафи.
Несколько молодых сотрудников выразили опасения, что военные действия против Ливии могут иметь непредвиденные последствия, убеждая такие страны, как Иран, в том, что им необходимо ядерное оружие для защиты от будущего нападения США. Но, как и в случае с Египтом, Бен и Тони Блинкен считали, что мы обязаны поддержать силы, протестующие за демократические перемены на Ближнем Востоке, особенно если арабские государства и наши ближайшие союзники готовы действовать вместе с нами. И хотя Саманта оставалась нехарактерно спокойной, описывая потенциальное число погибших в Бенгази, если мы решим не действовать, я знал, что она ежедневно находится в прямом контакте с ливийцами, умоляющими о помощи. Мне почти не нужно было спрашивать, какова ее позиция.
Я сверился с часами, зная, что вскоре мне предстоит провести ежегодный ужин с командующими боевых частей вооруженных сил США и их супругами в Голубой комнате резиденции. "Хорошо", — сказал я. "Я еще не готов принять решение. Но, исходя из того, что я слышу, вот единственное, чего мы не будем делать — мы не будем участвовать в какой-нибудь халтурной бесполетной зоне, которая не достигнет нашей цели".
Я сказал команде, что мы соберемся снова через пару часов, и к этому времени я ожидал услышать реальные варианты того, как будет выглядеть эффективное вмешательство, включая анализ затрат, человеческих ресурсов и рисков. "Либо мы сделаем все правильно", — сказал я, — "либо перестанем притворяться, что мы серьезно относимся к спасению Бенгази только для того, чтобы чувствовать себя лучше".
К тому времени, как я появился в Голубой комнате, Мишель и наши гости уже собрались. Мы сфотографировались с каждым командиром и супругой, вели светскую беседу о наших детях и обменивались шутками о наших играх в гольф. Во время ужина я сидел рядом с молодым морским пехотинцем и его женой; он наступил на СВУ во время работы сапером в Афганистане и потерял обе ноги. Он все еще привыкал к протезам, сказал он мне, но выглядел в хорошем настроении и был красив в своей форме. На лице его жены я увидел смесь гордости, решимости и подавляемой боли, которая стала для меня такой знакомой во время моих визитов в семьи военных в течение предыдущих двух лет.