Именно это понял Дональд Трамп, когда начал распространять утверждения о том, что я не родился в Соединенных Штатах и поэтому являюсь незаконнорожденным президентом. Миллионам американцев, напуганных появлением чернокожего человека в Белом доме, он обещал эликсир от их расовой тревоги.
Предположение о том, что я родился не в Соединенных Штатах, было не новым. По крайней мере, один консервативный чудак выдвинул эту теорию еще во время моей сенатской гонки в Иллинойсе. Во время президентской кампании некоторые недовольные сторонники Хиллари вновь распространили это утверждение, и хотя ее кампания решительно от него открестилась, консервативные блоггеры и ток-радисты подхватили его, вызвав лихорадочную рассылку по электронной почте среди правых активистов. К тому времени, когда "Чайная партия" ухватилась за это во время моего первого года пребывания у власти, эта история разрослась в полноценную теорию заговора: я не просто родился в Кении, говорилось в ней, но и был тайным мусульманским социалистом, маньчжурским кандидатом, которого готовили с детства и подбросили в США с помощью поддельных документов для проникновения в высшие эшелоны американского правительства.
Тем не менее, только 10 февраля 2011 года, за день до того, как Хосни Мубарак покинул Египет, эта абсурдная теория получила реальное развитие. Во время выступления на Конференции консервативных политических действий в Вашингтоне Трамп намекнул, что может баллотироваться в президенты, заявив, что "наш нынешний президент вышел из ниоткуда…. люди, которые учились с ним в школе, никогда его не видели, они не знают, кто он такой. Это безумие".
Сначала я не обращал на это внимания. Моя биография была исчерпывающе задокументирована. Мое свидетельство о рождении хранилось на Гавайях, и мы разместили его на моем сайте еще в 2008 году, чтобы справиться с первой волной того, что стало называться "биртеризмом". Мои бабушка и дедушка сохранили вырезку из газеты Honolulu Advertiser от 13 августа 1961 года, в которой сообщалось о моем рождении. В детстве я каждый день по дороге в школу проходил мимо медицинского центра Капи'олани, где рожала моя мать.
Что касается Трампа, то я никогда не встречался с ним, хотя смутно знал о нем на протяжении многих лет — сначала как о привлекающем внимание застройщике; позже и более зловеще — как человека, который ввязался в дело "Пятерки из Центрального парка", когда в ответ на историю о пяти чернокожих и латиноамериканских подростках, которые были заключены в тюрьму за жестокое изнасилование белого бегуна (и в итоге были оправданы), он опубликовал объявления на всю страницу в четырех крупных газетах с требованием вернуть смертную казнь; и, наконец, как телеведущего, который рекламировал себя и свой бренд как вершину капиталистического успеха и безвкусного потребления.
На протяжении почти всех первых двух лет моего правления Трамп, очевидно, хвалил мое президентство, заявив Bloomberg, что "в целом я считаю, что он проделал очень хорошую работу"; но, возможно, потому, что я мало смотрел телевизор, мне было трудно воспринимать его слишком серьезно. Нью-йоркские девелоперы и бизнесмены, которых я знал, единодушно называли его шутом, человеком, который оставил за собой след из заявлений о банкротстве, нарушенных контрактов, обманутых работников и сомнительных финансовых соглашений, и чей бизнес теперь в значительной степени состоит из лицензирования его имени на недвижимость, которой он не владеет и не управляет. На самом деле, мой самый близкий контакт с Трампом произошел в середине 2010 года, во время кризиса Deepwater Horizon, когда он неожиданно позвонил Топору и предложил мне поручить ему затыкание скважины. Когда ему сообщили, что скважина почти закрыта, Трамп переключил внимание, отметив, что недавно мы провели государственный ужин под тентом на Южной лужайке, и сказал Эксу, что он готов построить "прекрасный бальный зал" на территории Белого дома — предложение было вежливо отклонено.