Вместе с этими мыслями пришли и другие: Было ли это единство усилий, это чувство общей цели возможным только тогда, когда цель заключалась в убийстве террориста? Этот вопрос не давал мне покоя. При всей моей гордости и удовлетворении от успеха нашей миссии в Абботтабаде, правда заключалась в том, что я не чувствовал того ликования, которое было в ночь принятия законопроекта о здравоохранении. Я представил себе, как могла бы выглядеть Америка, если бы мы смогли сплотить страну, чтобы наше правительство приложило столько же опыта и решимости для обучения наших детей или обеспечения жильем бездомных, сколько оно приложило для поимки бин Ладена; если бы мы могли приложить столько же упорства и ресурсов для снижения уровня бедности, ограничения выбросов парниковых газов или обеспечения доступа каждой семьи к достойному детскому саду. Я знал, что даже мои собственные сотрудники отвергнут эти идеи как утопические. И тот факт, что так оно и было, что мы больше не могли представить себе объединение страны вокруг чего-то другого, кроме предотвращения атак и победы над внешними врагами, я воспринимал как показатель того, насколько мое президентство все еще не соответствовало тому, чем я хотел его видеть, и как много работы мне еще предстоит сделать.
Я отложил подобные размышления на всю оставшуюся неделю, давая себе возможность насладиться моментом. Боб Гейтс присутствовал на своем последнем заседании кабинета министров и получил овацию, на мгновение показавшись искренне тронутым. Я провел время с Джоном Бреннаном, который был так или иначе вовлечен в охоту за бин Ладеном на протяжении почти пятнадцати лет. Билл Макрейвен заглянул в Овальный кабинет, и вместе с искренней благодарностью за его выдающееся руководство я подарил ему рулетку, которую прикрепил к мемориальной доске. А 5 мая 2011 года, всего через четыре дня после операции, я отправился в Нью-Йорк и пообедал с пожарными из инженерной роты 54/Ладдера 4/Батальона 9, которые потеряли всех пятнадцать человек, находившихся на службе в утро атаки, и принял участие в церемонии возложения венков на Ground Zero. Некоторые из тех, кто бросился на горящие башни, стояли в почетном карауле, и у меня был шанс встретиться с семьями жертв теракта 9/11, включая Пейтон Уолл, которая крепко обняла меня и сразу же спросила, могу ли я организовать ей встречу с Джастином Бибером (я сказал ей, что уверен, что смогу это устроить).
На следующий день я прилетел в Форт-Кэмпбелл, штат Кентукки, где Макрейвен представил нас с Джо команде "морских котиков" и пилотам, участвовавшим в рейде на Абботтабад. В передней части комнаты был установлен небольшой макет комплекса, и пока командир методично вводил нас в курс дела, я изучал тридцать или около того элитных военных, сидевших передо мной на складных стульях. Некоторые из них выглядели как заносчивые молодые люди, чьи мускулы проступали сквозь форму. Но меня поразило, что многие из них могли бы сойти за бухгалтеров или директоров средних школ — парни в возрасте около сорока лет, с седеющими волосами и сдержанным характером. Они свидетельствовали о том, какую роль в успешном выполнении самых опасных заданий играют навыки и суждения, рожденные опытом — опытом, подчеркнул командир, который также стоил жизни многим из их коллег. Когда брифинг закончился, я пожал руки всем присутствующим и вручил команде Президентский знак отличия — высшую награду, которую может получить воинское подразделение. В ответ они преподнесли мне подарок: американский флаг, который они взяли с собой в Абботтабад, теперь в рамке с их подписями на обратной стороне. Во время моего визита никто не упомянул о том, кто произвел выстрел, убивший бин Ладена, и я никогда не спрашивал об этом.
На обратном пути Том рассказал мне о ситуации в Ливии. Мы с Биллом Дейли рассмотрели мое расписание на месяц вперед, и я закончил кое-какую бумажную работу. К шести тридцати вечера мы приземлились на базе ВВС Эндрюс, и я сел в самолет Marine One для короткой поездки обратно в Белый дом. Я был в спокойном настроении, глядя на раскинувшийся внизу пейзаж Мэриленда и аккуратные кварталы, а затем на Потомак, сверкающий под уходящим солнцем. Вертолет начал плавный разворот, направляясь на север через торговый центр. С одной стороны внезапно материализовался монумент Вашингтона, казавшийся почти близким, чтобы дотронуться до него; с другой стороны я увидел сидящую фигуру Линкольна, окутанную тенью за изогнутыми мраморными колоннами мемориала. Самолет Marine One начал слегка вздрагивать, что было мне теперь хорошо знакомо, сигнализируя об окончательном снижении при приближении к Южной лужайке, и я посмотрел на улицу внизу, все еще запруженную транспортом в час пик — как мне показалось, пассажиры, которым не терпелось попасть домой.