– Ну, здравствуй, – выдохнул он, ставя портфель на пол и порывисто обнимая Эркина.
– Здравствуйте, – немного ошарашенно сказал Эркин, всё же отвечая на объятие из вежливости.
– Молодец, что приехал, – Бурлаков отпустил его и достал ключи. – Извини, что так получилось. Как Алечка, Женя?
– Всё в порядке, спасибо, – отвечал Эркин, глядя, как Бурлаков открывает дверь.
Всё получалось не так, и то, что он сорвал Бурлакова, ведь понятно, что человеку нужно отдохнуть, и что эта… Машенька-Синичка не на раз и не на два, а наверняка это серьёзно. Может, и впрямь не стоило дёргаться, подождал бы святок.
– Заходи, – распахнул дверь Бурлаков. – Раздевайся.
– Вы извините, – начал прямо в прихожей Эркин, – я понимаю, вам надо отдохнуть, я тогда скажу вам и пойду.
– Сейчас чайник поставлю, – Бурлаков быстро разделся, повесил пальто и шляпу, переобулся. – И разувайся, вон тапочки, пусть ноги отдыхают, поужинаем и уж тогда обо всём поговорим.
Эркин послушно снял и повесил полушубок и ушанку, снял бурки и взял из тумбочки тапочки. Одну из двух новеньких, явно совсем недавно купленных пар. Невольно ворохнулась мысль, что это специально для них: Андрею и ему. И стало совсем нехорошо на душе.
На кухне Бурлаков поставил на огонь чайник и открыл холодильник. Что у него есть? Котлеты и… ага, вот это, овощные консервы из стратегических запасов, вот и опробуем, спасибо Синичке, натаскала ему всякого-разного, что и быстро, и достаточно сытно. Да, всё правильно, запас должен быть всегда под рукой. Еды, денег и патронов много не бывает. Вскроем банку и вывалим содержимое к котлетам, и масла плеснём. Сковородку на огонь, овощи разровнять…
Эркин несмело вошёл в кухню и огляделся с живым интересом.
– Садись, – улыбнулся ему Бурлаков. – Сейчас ужинать будем.
– Я сыт, – ответно улыбнулся Эркин и уточнил: – Меня чаем напоили. С бутербродами.
– Ну, какая это еда, – отмахнулся Бурлаков. – Так, перекус небольшой. А сейчас поедим.
– Да, спасибо. Но я помешал вам, я понимаю…
– Ничему ты не помешал, – максимально убедительно сказал Бурлаков.
Похоже, Львёнок слишком много рассказала о Синичке. Хотя… нет, наверняка не Львёнок, а её Гулька, но что с девчонки взять. А объяснить придётся.
Эркин сел к столу и снова огляделся. Кухня похожа на Андрееву, ну… ну да, понятно, у них же одна кровь.
– Я понимаю, – сказал он вслух, невольно переходя на английский, потому что говорить об этом по-русски не мог. – Кровь выше записи.
– Что-что? – обернулся к нему на мгновение Бурлаков. – Ты о чём?
– У вас с Андреем кровь, а я ему записанный. Кровь важнее, я понимаю.
Так, это совсем интересно. Действительно, не соскучишься. Но всё равно, пусть сначала поест. А там и с этой ахинеей о крови и записи разберёмся.
Молчание Бурлакова убедило Эркина в своей правоте, и он продолжил. А что профессор стоит спиной к нему, так даже удобнее: сказать такое в глаза он бы не рискнул, не посмел.
– Андрей просто ещё не понял этого. Он тогда один был и не помнил ничего, ну, кто он, откуда, знал только, что русский и что лагерник, и ему любой – враг. Опознают и всё, пуля на месте. Или забьют, затопчут. Вот он и придумал. Чтобы не быть одному, чтоб спину прикрыть. Ну и я так же, поэтому. А вы… я же понимаю, что вы ради Андрея согласились, чтобы его не потерять, а так-то… Я – индеец, раб, да ещё и спальник, погань рабская, вы и терпите меня ради Андрея. Только… это обидно для вас, расу сейчас, правда, не теряют, но всё равно. Андрей всё равно ваш, у вас кровь одна. А вот отцовство, что он придумал… это… это обидно. А я не хочу вас обижать, я знаю, каково это, когда вот так, в насмешку дают тебе, что это сын твой, меня так давали, старику негру, так ему деваться некуда было, ну, куда рабу из хозяйской воли, только в Овраг, так туда всё равно сволокут, как умрёшь, а вы же свободный человек. Вам этого нельзя. Не надо так. Нельзя.
Бурлаков перевернул котлеты, перемешал овощи, чтобы равномерно прогревались и обжаривались, достал и поставил на стол тарелки. Да, хлеб ещё. На сковородке затрещало, и он попросил:
– Нарежь хлеба.
Эркин удивлённо посмотрел на него. Он что, ничего не слышал? Но Бурлаков уже снова колдовал у плиты, и Эркин встал выполнить просьбу. Нож… ага, вот он, и тарелка, чтобы ломти разложить. А нож не ах, лучше уж своим. Он достал и раскрыл свой нож. Ломти надо поаккуратнее, всё-таки…
– Готово! – провозгласил Бурлаков, выключая огонь.
Он быстро разложил по тарелкам котлеты и овощи, кивком отметил красиво выложенный веер хлебных ломтей.
– Водку будешь?
– А… надо? – ответил вопросом тоже по-русски Эркин.