— Я хочу, чтобы вы теперь всегда целовали меня при встречах и расставаниях, пусть даже и совсем коротких! — немедленно довольно серьёзно заявила девчонка, а потом уже с улыбкой добавила. — Пока не доберёмся до «Странника»…
— Вот как! — даже несколько насторожившись, сказал я. — Пока?
— Просто потом вы это станете делать перед сном и сразу после него… — чуть смущённо улыбнулась она, и её нежные щёки слегка порозовели. — У вас есть возражения, Николай Александрович?
— С вашего разрешения, я просто промолчу! — улыбнулся я и, стараясь избежать очередного опасного разговора, поднёс к губам её руку. — Но, так или иначе, моя милая помощница, дай вам Бог счастья!
Мне подумалось в эту минуту, что в своём стремлении хоть как-то контролировать сложившуюся ситуацию, я нахожусь в очень непростых условиях, потому что вынужден противостоять сразу двум противникам: очаровательной девчонке, которая ни думать, ни слышать не желала о каком-то там расставании, и самому себе, по сути дела, полностью солидарного с ней, причём последний из-за своей силы был куда более опасным… Минут через двадцать я уже распоряжался на нашем походном «камбузе»: двух тщательно ощипанных и выпотрошенных птиц (разрезанные пополам каждая) определил в коптильни, а пару оставшихся, предварительно разделанных на не слишком крупные куски, заложили в два больших котла, которые поставили на огонь. Без дела мне, однако, в ожидании, когда получится наваристый бульон, сидеть не пришлось: сначала поставил тесто для лепёшек, а потом в отдельном котелке сварилась печень птиц, и мне пришлось поручить доктору прокрутить её на мясорубке — для паштета, что я готовил где-то в этих же краях примерно год назад. Сделать мне его (как и тогда) удалось намного раньше, чем сварилось птичье мясо в ведёрных котлах, поэтому все вновь собрались вокруг стола, чтобы попробовать паштет вместе со свежими лепёшками. Возможно, что и в этот раз мне бы так не и удалось узнать его вкус, если бы не Наташа, которая бесцеремонно отложила для меня часть этого довольно редкого для нас блюда в отдельную тарелку. Как оказалось, моё произведение имело весьма изысканный вкус и могло с честью соперничать с изделиями лучших поваров. Через полчаса подоспел бульон, в который я добавил свежей зелени, а к нему — очередная партия лепёшек, и мы сели за роскошный обед (помимо салата из свежих овощей, бульона и вареного мяса присутствовали копчёности как из рыбы, так и из птицы, ещё горячие лепёшки, остатки паштета и к чаю — печенье нескольких видов, нешоколадные конфеты и, конечно, сгущённое молоко). Все мои подчинённые закусили как следует (когда ещё в походных условиях будет такой богатый стол), и лишь я — очень умеренно, а потом, не дожидаясь чая, поднялся раньше всех и отправился в свою «каюту», чтобы закончить для своей помощницы ещё один комплект — ясно было, что ей очень скоро понадобится более практичная одежда, чем лёгкие рубашки и короткие юбки… Примерно через четверть часа после того, как я взялся за это дело, вошла Наташа с подносом — дощечкой, на котором стояли наши с ней кружки и маленький котелок со свежим кофе. Мне пришлось сделать перерыв и освободить край стола — моя помощница без промедления поставила на него кружки и тут же наполнила их горячим напитком.
— Сядьте подальше от окна, Наташа, — попросил я, слегка передвигая скамейку. — Пусть это войдёт у вас в привычку на всю жизнь…
— Вы думаете, сюда опять может влететь какой-нибудь предмет? — с лёгким беспокойством переспросила меня девушка, пересаживаясь в уже облюбованный ею угол. — Приключения продолжаются?
— На моей памяти, как камни, так и другие предметы много раз влетали в открытые и закрытые окна домов, а также всех видов транспортных средств, включая самолёты на взлёте-посадке и теплоходы вблизи берега или других судов, — отозвался я, опять переставляя скамейку — на пороге появился Адмирал, и ему также требовалось место. — Жить в физическом мире опасное занятие, моя милая помощница!
— Я заметила это, Николай Александрович! — легко рассмеялась девчонка. — Но самое безопасное место, как однажды сказал капитан вашей яхты — это рядом с вами! Вот я и стараюсь держаться поближе к своему… шефу…
Против одного из окон-бойниц моей «каюты», что-то с шелестом ткнулось в подсохшие стебли тростникового перекрытия бортовых проходов, и следом послышался негромкий всплеск. Поймав вопросительный взгляд собеседницы, я покачал головой и прислушался — шелест и всплеск почти сразу повторились, а на носу кто-то из мужиков (кажется, Сергей) громко вскрикнул и весьма сдержанно (в моём присутствии даже наши бородачи стеснялись использовать крепкие выражения) выругался. Адмирал вскочил, а я, поставив кружку с кофе, потянулся было за ружьём, но, услышав не слишком торопливые шаги вдоль борта, оставил оружие в покое… Через несколько секунд в дверном проёме появился мой заместитель, смущённо погладил свою густую бороду, как он всегда делал, заставая нас с Наташей наедине, кашлянул и виновато доложил: