Меня взволновал этот рассказ. Я подумал о том, как многогранна фронтовая жизнь, какие сложные процессы происходят здесь в душах людей и как важно нам, командирам, политработникам, понимать каждого бойца.
Под вечер мы обходили с Востриковым подразделения батальона. Возле палатки взвода боепитания, окруженной замаскированными в кустах ящиками с патронами, нам лихо откозырял стройный сержант.
— Добрый вечер, Бартов! — тепло приветствовал его капитан — лейтенант, а когда мы отошли немного, сказал мне: — Этот сержант — настоящая находка для батальона. Он оказался превосходным слесарем — умельцем, и мы смогли наладить ремонт оружия в батальоне. Да и вояка он лихой!
В эту минуту к нам подошел начальник боепитания батальона лейтенант С. Горелик. Услышав, что речь идет о Бартове, он с удовольствием рассказал о нем.
Бартов занимался своим делом в любой обстановке, В бруствер его окопчика бьют вражеские пули, вздымая облачка пыли, а сержант, не обращая на них внимания, чинит оружие. Но однажды, когда фашисты кинулись в атаку, Бартов вывесил на бруствере фанерную дощечку с надписью: «Мастерская закрыта на перерыв» — и, схватив только что отремонтированную винтовку, испытал ее на атакующих, а потом пополз в ложбинку, где упал подстреленный им фашист, и приволок его в плен, раненного. После боя краснофлотцы собрались около вывески Бартова, посмеялись, а кто — то рядом с нею вывесил на бруствере табличку:
«Отремонтировал:
винтовок — 4
автоматов — 3
пулеметов — 2
Убил:
фашистов — 5
захватил «языка» — 1
Молодец сержант Бартов!»
Провожая меня по лесной тропинке, Востриков сказал:
— В людей своих верю. Если присмотреться, в каждом есть золотые черты. В обычной обстановке они не всегда заметны, а в бою раскрываются.
В прифронтовом лесу
Следующий день я провел в 305–м батальоне. Майор Куников встретил меня, как всегда, подтянутый, собранный, предупредительный. Чуть приглушенным голосом, сопровождая рассказ скупыми, но резкими жестами, он отвечал на мои вопросы о состоянии батальона, о людях. В этом мужественном командире и обаятельном человеке чувствовались неиссякаемая энергия, сильная воля. И так же, как Востриков, он горячо любил своих воинов, верил в них, с удовольствием рассказывал о храбрых, находчивых, упорных в бою.
В обороне Новороссийска батальон Куникова был на очень трудном участке, под постоянным яростным натиском гитлеровцев, рвавшихся к центру города. Батальон нес большие потери, но и врагу стычки с моряками обходились дорого.
Куников вспоминал, как моряки смело бросались навстречу фашистским танкам и подрывали их гранатами, как пулеметчик Гришин в критический момент втащил свой «максим» на башню полуразрушенного здания у Октябрьской площади, стал в упор косить прорвавшихся на площадь фашистов и сорвал их атаку.
— Удержать Новороссийск все же не удалось — сил было мало, — задумчиво произнес комбат. — Но знаете, можно сказать, что и не отдали мы город. Ведь берег Цемесской бухты остался у нас, вся бухта под обстрелом нашей артиллерии. Вы представляете, что это значит? Новороссийским портом, к которому они так рвались, немцы воспользоваться не могут. Промышленностью тоже. Цементный завод в наших руках. Там у нас теперь железобетонные укрытия, проволочные заграждения, все подступы к позициям заминированы. У немцев превосходство в танках и авиации, но толку от этого мало. Забрали они опустошенный город и узкую полосу побережья между скалами и морем, пусть попробуют тут развернуться… В общем, я думаю, что нам скоро удастся их оттуда вытряхнуть.
Куников сказал, что пополнение в 305–й батальон идет крепкое, командный состав надежный, опытный.
Командование флота и Новороссийского оборонительного района торопило нас с формированием бригады. Мы быстро укомплектовали подразделения. Недоставало только транспорта и оружия, особенно автоматического. Неважно обстояло дело и с обмундированием — обносились люди, кое у кого после боев одежда превратилась в лохмотья.
Наступали холода. Костров ночью жечь нельзя — выдашь места лагерей. Бойцы сгребали сухие листья и зарывались в них на ночь, чтобы теплее было спать.
В эти дни передышки перед новыми боями в бригаде никто не терял даром ни часа. Наряду со всякими хозяйственными работами роты занимались боевой учебой. Моряки учились тактике и приемам боевых действий в горно — лесистой местности. Специальную тренировку проходили группы снайперов и истребителей танков. С утра до вечера в прифронтовом лесу раздавались разноголосые команды, выстрелы, взрывы гранат. По ночам отправлялись на тактические занятия разведчики. Командир расставлял в темноте дозоры; группы разведчиков старались бесшумно обойти их и захватить «языка» в стане «противника». Действовали по — настоящему, мобилизуя все умение и ловкость, требовательно учили друг друга осторожности. Каждый понимал: не отработаешь нужные приемы сегодня — завтра, в бою, можешь поплатиться жизнью.