На один из опорных пунктов, где враг сопротивлялся отчаянно, командир батальона направил роты Ржеуцкого и Ковылевского. Они обошли вражеские позиции с двух сторон, подползли, укрываясь в зарослях, и одновременно с обоих флангов по сигналу ринулись на штурм. Гитлеровцы, оборонявшиеся тут, были частью уничтожены, а частью захвачены в плен.
Подтянув свои резервы, противник попытался нанести нам удар слева. Но тут в действие вступил славный 16–й батальон майора Красникова. Комбат сам повел в атаку «сборную флота». Сильные, выносливые, стремительные, моряки 16–го так ударили, что гитлеровцы лишь на какие — то минуты залегли, пытаясь отстреливаться, а потом побежали. Красников приказал роте младшего лейтенанта Яброва преследовать врага.
Под прикрытием леса моряки обогнали беглецов. Те уже, наверное, почувствовали себя в безопасности, как вдруг услышали с фланга многоголосое грозное «полундра!». Охваченные ужасом, заметались по лесу, многие сразу сдались в плен.
Несколько часов рота Яброва дерзко действовала в фашистском тылу. Моряки вихрем врывались на вражеские позиции с тыла, истребляли гитлеровцев и скрывались в лесу, потом проводили короткую разведку и совершали новый налет — на пулеметные, минометные, артиллерийские позиции, на тыловые подразделения. Рота вернулась со множеством пленных и трофеев.
Батальон отлично выполнил свою задачу. Не менее успешно атаковал вражеские опорные пункты и батальон Вострикова. Моряки быстро продвигались вперед, но на одной из высот, где располагался штаб вражеского батальона, встретили отчаянное сопротивление. Семь раз переходили фашисты в контратаку, но каждый раз возвращались назад, оставляя на горном склоне трупы и раненых. Когда враг обессилел, востриковцы бросились на высоту и, разгромив вражеский штаб, взяли важные документы.
Девять часов длился бой. К вечеру мы заняли поселки Глубокий Яр, Пивничный, Скаженная Баба, выбили врага из первой линии обороны, разгромив на ней все его опорные пункты, захватили много пленных и трофеев.
Вечером в подразделениях обсуждались итоги боя. Воины от души, горячо хвалили тех, кто отличился храбростью и находчивостью. Разбирали недостатки и промахи, чтобы избежать их в будущем.
В палатке комбрига собрались командиры батальонов, чтобы обсудить, как лучше организовать штурм следующей высоты.
Состязание в храбрости
На следующий день я находился в батальоне Вострикова, наступавшем в направлении поселков Узун и Куафо.
Впервые мне пришлось быть в бою рядом с Востриковым, и тут я понял, что не зря ходят легенды о его отчаянной храбрости и редкостном боевом таланте. Комбат постоянно был там, где труднее всего. Молча, с неподвижным лицом, нахмурив густые брови, засучив рукава и держа наготове трофейный маузер, Востриков широким шагом шел вперед и увлекал бойцов. Старшие начальники нередко упрекали его в излишней лихости. Он не раз получал нагоняй от комбрига Кравченко.
— За храбрость честь тебе и слава, но не забывай, что ты комбат и тебе положено руководить боем с командного пункта, держать в своих руках все нити управления.
Востриков отвечал уклончиво:
— Ясно, товарищ командир бригады… Только иной раз необходимо самому на передовую выскочить, не могу иначе.
— Так вот, запомните: если еще во время боя вас не будет на командном пункте, отстраню от командования батальоном.
После этого Востриков шел на хитрость. Начинался бой — он был на КП, но, по мере того как шум боя приближался, все больше нервничал, шагал возле блиндажа. Наконец не выдерживал и приказывал телефонисту:
— Тяни провод за мной! — И бежал в атакующую роту.
Командир бригады несколько раз звонил в 144–й батальон. Востриков по знаку следовавшего за ним телефониста брал трубку и откликался:
— Слушаю, товарищ семнадцатый!
— Это пятьдесят седьмой? — недоверчиво спрашивал комбриг, хотя уже узнавал голос Вострикова, и допытывался: — А что это там трещит?
— Аппарат неважный, — отвечал Востриков, прикрывая ладонью трубку, в которую врывались звуки ожесточенной перестрелки. Закончив разговор, он командовал телефонисту: — «Тяни дальше!» — и спешил туда, где разгоралась жаркая схватка.
Придя в батальон и видя, что комбат опять рвется в роты, я напомнил ему о предупреждении комбрига, Востриков отчеканил:
— Есть, товарищ полковой комиссар! Буду на своем месте.
А командный пункт занял только после того, как роты, в боевых порядках которых он находился, прорвали вражескую оборону.