48 бойцов и командиров вступили в те дни в партию, в числе их командир роты автоматчиков младший лейтенант А. Пилипенко.
На партийных и комсомольских собраниях обсуждались вопросы боевой готовности подразделений.
В батальонах шли последние приготовления. Я был в 16–м, когда Красников с начальником штаба старшим лейтенантом П. И. Ивановым и командирами рот проводил рекогносцировку местности на исходном рубеже атаки. Мы со старшим политруком Дмитрием Пономаревым обошли роты и убедились, что люди даром времени не теряют. Те, кто успел привести в порядок оружие и получить боезапас, занимались тренировкой.
Командир взвода Д. Мерцалов следил, как краснофлотцы метают болванки гранат.
Он то одобрительно восклицал: «Так, отлично!», то огорченно качал головой: «Эх, пропал запал… Рано разжал руку!» — и бежал сам показывать, как нужно метать.
Заметив меня с Пономаревым, он смахнул пот со лба, отдал честь и сказал:
— Каждый получил по 6–8 гранат. Не так — то уж много… Вот и занимаемся, чтобы не было промахов.
А на другой поляне мы увидели, как известный всему флоту чемпион по борьбе старшина 2–й статьи Савенко учит разведчиков приемам борьбы самбо.
Савенко схватил могучими руками голову одного из бойцов. Тот вскрикнул.
— Понял? — неторопливо пробасил Савенко, освобождая голову товарища. — Это болевой прием. Со своими его применяй жалеючи. Ну, а схватишь немца — сам знаешь: жми до конца.
Под вечер я встретил Красникова. Он рассказал о результатах рекогносцировки, с которой только что вернулся.
Его батальону выпала на этот раз, пожалуй, самая трудная задача: атаковать высоту Кочканово с северо — запада. Надо было штурмовать ее высокие, крутые скаты.
— Что ж, Дмитрий Васильевич, — заметил я. — Все учтено. Тебе дали задачу, достойную сильных.
— Да, задумчиво ответил Красников. — Тут нашим спортсменам придется всем разряд повысить. Потребует гора и крови, и пота…
Когда стемнело, комбриг отдал батальонам приказ — занять исходный рубеж для атаки.
Впереди, меж стволами и над вершинами деревьев, чернел силуэт горы. За горными цепями, в сорока километрах отсюда, ждал нашей помощи приморский город Туапсе. Врага, рвавшегося туда, надо было сломить здесь, на дальних подступах.
Штурм высоты Кочканово
Утро 24 октября выдалось хмурое, туманное. В течение часа высоту Кочканово сотрясали взрывы.
После артиллерийской и авиационной подготовки 805–й батальон двинулся к высоте с запада, 16–й — с северо — запада. 144–й был во втором эшелоне, лишь одну роту Востриков, в соответствии с планом боя, послал на юго — восточные скаты высоты отвлекать врага от главного направления атаки.
Западные скаты высоты, куда устремился батальон Шермана, были пологими, путь здесь не представлял особых трудностей. Моряки приготовились к броску.
И вдруг тишину нарушил гулкий взрыв, за ним другой, послышались приглушенные стоны.
Мины!
Гитлеровцы, захватив высоту, именно здесь, на ее пологих западных скатах, ожидали появления наших войск. Они прикрыли свои позиции минными полями.
Как только шедшие впереди бойцы нарвались на мины, обстановка на участке атаки 305–го батальона резко изменилась. Взрывы мин послужили для немцев сигналом, и они немедленно открыли огонь по наступающим.
Моряки залегли. Теперь им предстояло преодолевать и минные заграждения, и плотный огонь. Щупов у нас не было. Рота, напоровшаяся на минное поле, свернула в сторону и залегла; разведчики, высланные вперед, ползли и осматривали землю, лишь по трудно уловимым признакам угадывая, где могут быть мины и где можно двигаться.
Шерман приказал разбить роты на группы по четыре — пять человек, поставить во главе каждой из них коммуниста или комсомольца. Рассредоточившись в зарослях, мелкие группы упорно продвигались вперед. Но вражеский огонь все усиливался. Моряки залегли и, несмотря на бессонную ночь и усталость, окопались.
Наступавшие на юго — восточные скаты высоты востриковцы тоже были встречены сильным огнем и завязали перестрелку.
Я шел с 16–м батальоном, выполнявшим главную задачу.
Мы двинулись ночью. Шли узкими тропами, сквозь густой лес, заваленный буреломом. Преодолев реку Псекупс южнее хутора Кочканово, мы увидели потрясающую картину. От красивого и богатого поселка, раскинувшегося на берегу реки в одном из живописнейших уголков Кавказа, остались груды развалин. На месте его торчали обгорелые столбы, валялись головешки. Фашистские варвары до основания разрушили и сожгли селение. Уцелевшие жители ушли в горы.