Неожиданно с той стороны пришло донесение: «Веду бой с кавдивизией румын в районе Пересыпь. Командир 305–го батальона морской пехоты Куников».
После падения Темрюка этот батальон вынужден был отходить не к Новороссийску, как другие части, а к Тамани. Командир базы приказал ему занять оборону в восточном секторе полуострова. Его поддержали батарея береговой артиллерии и канонерские лодки «Ростов — Дон» и «Октябрь», после ухода кораблей Азовской флотилии примкнувшие к нам.
Немцы начали наступление на 305–й батальон с двух сторон, от хуторов Белый и Стрелка. Они сосредоточили здесь шесть своих батальонов с танками, минометами, но наткнулись на исключительно мужественное сопротивление морских пехотинцев. Трудно было даже поверить, что там держит оборону всего один батальон. Трижды фашисты бросались в атаку, и каждый раз отходили назад, неся большие потери. Помогли батальону Куникова канонерские лодки. Позже в наши руки попал журнал боевых действий противника; гитлеровский штабной офицер записал в нем: «В этом районе оказывается очень сильное действие русских канонерских лодок, против которых не имеется никаких эффективных оборонительных средств».
Однако удерживать этот рубеж дальше 305–му батальону стало не под силу. Разведка донесла, что гитлеровцы получили новые подкрепления. Командир базы приказал Куникову отвести батальон на рубеж курган Шаповаловка — озеро Яновское и занять позиции правее 328–го батальона.
На рассвете следующего дня гитлеровцы возобновили наступление. Теперь картина боя была видна с командного пункта. Вслед за короткой артиллерийской перестрелкой из — за холма выползли фашистские танки. Один из них сразу же вспыхнул, остальные изменили курс и скрылись в ложбине. На командном пункте стало оживленно, настроение у всех поднялось. Но успокаиваться было, конечно, рано. Враг продолжал наседать на широком фронте — из — за всех холмов, из — за хутора двигался на позиции 328–го батальона. На его стороне было шести — семикратное превосходство в силе. На наш оборонительный рубеж обрушилась вражеская авиация, ринулись танки. Произошел стремительный прорыв. 305–й батальон, растянувшийся на участке в 17 километров, оказался в критическом положении: фашисты угрожали выходом ему в тыл.
С КП базы мы пристально следили за боем на северном участке фронта.
— Дрянь дело! — услышал я рядом подавленный голос штабного командира, только что говорившего с начальником разведки.
— Что предпринимает Куников, не слышно? — спрашиваю у него.
— Видите, пока отстреливается, — пожал плечами командир.
Пробираюсь траншеей к командиру базы. Он, скрывая волнение, говорит:
— Куников сказал, что будет удерживать рубеж, отходить не намерен…
По тону, по лицу Трайнина видно, что он доволен решимостью комбата, однако сразу же вызвал по телефону командира артдивизиона Б. В. Бекетова и приказал быть готовым прикрыть отход 305–го.
Томительно тянулись минуты. Вот уже гитлеровцы подходят к флангу 305–го батальона. Вдруг там заговорили пушки, оказавшиеся каким — то образом возле хутора. Залп за залпом — и вражеские танки повернули назад. Вскоре ожесточенная стрельба вспыхнула на другом участке — наши орудия били и там, словно у Куникова появилась новая батарея.
Наше изумление рассеял прибежавший на командный пункт связной 305–го батальона. Он рассказал, что комбат Куников приказал поставить 45–миллиметровые пушки на грузовые автомашины, и эти импровизированные самоходные установки ошеломили врага: они скрытно выдвигались к переднему краю, расстреливали прямой наводкой танки и огневые точки гитлеровцев, затем быстро меняли позиции и снова били врага.
Куникову удалось отбросить противника, атаковавшего с двух сторон.
После этого боя я встретился с Цезарем Куниковым. Это был спокойный, немногословный человек с крупными чертами лица, резким подбородком, острым пронизывающим взглядом. Я узнал, что лишь год назад он стал командиром, впервые надел флотскую форму. До войны он окончил Промышленную академию и машиностроительный институт, был инженером — механиком, а потом стал журналистом, редактором отраслевой газеты «Машиностроение». В первые дни войны оставил редакторский кабинет и добровольцем пошел на фронт, пожелав воевать на флоте. Его назначили комиссаром отряда катеров, действовавших в дельте Дона. Когда завязались бои в Приазовье, Куников стал командиром батальона морской пехоты.