— Ага, попался! — восторженно воскликнул вдруг Красников, увидев, как один из вражеских самолетов задымил и комом полетел на землю, подбитый кем — то из наших бронебойщиков.
У разбитого домика бывшего КП нас встретил командир из оперативной части штаба и доложил, что командный пункт перенесен на северную окраину поселка Лагерного. Мы отправились туда. Красников, придя на КП, сразу же сел за телефон, выяснил обстановку и отдал распоряжение командирам частей.
Возобновившийся вскоре штурм фашистских позиций на этот раз не дал нам нужных результатов. Морские пехотинцы всюду наталкивались на сильнейшее огневое сопротивление врага и не могли продвинуться вперед. К тому же наши люди выдержали за сутки огромное напряжение: ночь не спали, намерзлись, весь день были в бою под адским огнем противника. Требовалась хоть небольшая передышка.
Чтобы не давать врагу покоя, комбриг приказал выделить мелкие подразделения для демонстрации наступательных действий, тем временем накормить людей, привести в порядок подразделения и вести разведку боем, а штурм совхоза и поселка начать следующим утром.
Железные люди
Вечером штаб и политотдел подводили итоги боев. Заместители командиров по политчасти подробно рассказывали нам о том, как прошел день.
Замполит 16–го батальона Пономарев был свидетелем геройской гибели группы воинов при высадке десанта южнее Станички. Враг накрыл заградительным огнем кромку берега, снаряды и мины рвались на суше и в воде. Перед катерами, приблизившимися к месту высадки, взлетали гигантские фонтаны кипящей воды. Некоторые катера были повреждены прямыми попаданиями снарядов и потеряли управление. Они не могли уже подойти к берегу и беспомощно качались на волнах. Вдруг над рокочущим морем раздался резкий выкрик на русском, затем на грузинском языке:
— Друзья! Смело вперед! За мной, на врага!
И сержант Менагаришвили прыгнул за борт. Погрузившись почти по шею в воду, он с поднятым вверх оружием пошел к берегу. За ним бросились другие бойцы — кавказцы. Повисшие над морем фашистские ракеты осветили вспененные волны, а над ними — десятки голов и поднятые вверх автоматы, винтовки. Отважные воины устремились к берегу, но в этот момент их накрыли несколько вражеских мин. Все перемешалось в клокочущем ледяном аду. Многие добрались до берега, но не все.
— А Менагаришвили? — нетерпеливо спросил я.
Пономарев умолк на миг и угрюмо произнес:
— Ни среди живых, ни среди погибших на берегу его не оказалось. Видимо, погиб в воде.
Эта весть потрясла меня. Тому, что не стало Менагаришвили, не хотелось верить. Его, чудесного бравого усача, я часто представлял себе возвращающимся домой, в родную семью, победителем.
Грядинский, заменивший замполита 305–го батальона, рассказал о подвиге командира отделения Скакуна. Его отделение быстрее всех достигло совхоза Мысхако и, встреченное сильным огнем, залегло вблизи строений. Пристально наблюдая за противником, Скакун заметил, что гитлеровцы перетащили через улицу и установили за домом пулемет, готовясь встретить огнем приближавшуюся к совхозу нашу роту.
Командир отделения решил атаковать врага, не ожидая подхода всей роты. Он поднялся с возгласом: «Вперед, черноморцы! Черное море смотрит на нас. Бей фашистов!» Отделение ринулось вслед за ним в атаку. Услышав дружное «ура» и очереди автоматов, гитлеровцы растерялись и стали убегать, прячась за домами. В это время подоспели сюда другие подразделения и поддержали успех Скакуна.
Краснофлотец грузин Джиматлвили, заметив, как группа фашистов скрылась в одном из домов, побежал туда. Из окна дома уже высунулся ствол фашистского пулемета, когда моряк приблизился вплотную к окну и швырнул в него две гранаты. Через несколько минут наши бойцы захватили дом и увидели там лишь трупы гитлеровцев.
Поздно вечером ко мне пришел Цезарь Куников. Этой встречи я ждал с тех пор, как узнал, что он вернулся в строй и действует тут, рядом с нами.
Цезарь Львович рассказал, что после излечения его назначили командиром участка противодесантной обороны в районе Геленджика. Враг, однако, не рискнул высадиться там, и Куников томился в ожидании настоящего дела. Узнав о том, что будет высаживаться наш десант, боевой командир обрадовался. И когда принял командование отрядом, снова почувствовал себя в своей стихии.
— Невелик был отряд, — вспоминал Куников, — но народ — словно на подбор, настоящие моряки. Защитники Одессы и Севастополя, участники керченского и феодосийского десантов, герои боев в Новороссийске и на Кавказе. Но я им сразу сказал, что теперь предстоит самое трудное и, если мы не подготовимся как следует, можем на этот раз сплоховать. Тренировались по 10–12 часов, а то и ночи напролет, под холодным дождем, на ветру. Лазили по обледенелым скалам, по расщелинам, залепленным мокрым снегом. Ходили по каменистому берегу с завязанными глазами, учились вслепую перезаряжать диск автомата. Мерзли, страшно уставали, но это были настоящие тренировки. Они очень пригодились, как только мы оказались тут ночью одни, на маленьком пятачке…