От местных жителей мы услышали, что они называют эту гору по — своему — горой Колдун. Она напоминала знакомую нам высоту Кочканово. И здесь с одной стороны подъем был довольно пологим, а с другой, южной, к морю опускались крутые скалистые обрывы.
— Интересное совпадение, — заметил Красников и задумался. — Нехудо бы нам повторить здесь тот же способ атаки. Вопрос только может быть один: учли они тот урок или дадут снова застать себя врасплох?
Как показали данные разведки, гитлеровцы и на этот раз слабее укрепили южный, обрывистый скат высоты.
— Ясно, — сказал Красников, усмехаясь. — Не зря говорят, что у них тактика шаблонная и уроки, опровергающие ее, они запоминают плохо.
Решено было приступить к штурму горы по испытанному уже нами методу. В лоб, со стороны совхоза, наступали роты Мурашкевича и 305–го батальона. Они широко развернулись и двигались вперед с хорошим огневым прикрытием, имея в боевых порядках минометы и пулеметы. Это произвело на гитлеровцев должное впечатление, и они сосредоточили на этом направлении все свое внимание, большую часть огневых средств.
А тем временем со стороны моря по круче взбирались на высоту роты Куницына и Волкова. Моряки карабкались вверх, цепляясь за выступы скал, за кусты и обнаженные корни деревьев.
Расчет оказался безошибочным. Моряки и на этот раз нанесли главный удар по фашистам с той стороны, откуда они меньше всего ожидали опасности. Высота была взята дружным штурмом.
В боях краснофлотцы снова проявили изумительную отвагу. В одной из атак краснофлотец Пилипец первым подкрался к окопам гитлеровцев. Заметивший его фашист вскочил и бросил гранату. Она разорвалась в стороне и не задела нашего бойца. Тогда поднялся Пилипец, крикнул: «Плохо, гад, целишься! Вот как надо!» — и короткой очередью из автомата скосил фашиста. В следующий миг Пилипец уже укрылся в воронке от снаряда и снова открыл огонь. Тем временем поднялась вся рота и штурмом взяла вражескую позицию.
Во второй роте 144–го батальона во время наступления образовался разрыв между взводами. Командир роты послал во второй взвод связного Исаева передать приказание, чтобы разрыв был ликвидирован. В пути Исаев наткнулся на группу фашистов, уже устремившихся в образовавшуюся брешь между взводами. Исаев один решил справиться с ними и открыл огонь. Троих убил, остальные обратились в бегство. Затем он доставил во второй взвод приказание командира, а на обратном пути подобрал оружие, брошенное гитлеровцами. Около трех трупов лежало пять винтовок. Видимо, еще двое были ранены и уползли, бросив оружие, или были унесены.
Краснофлотец 144–го батальона Шкаредный подкрался к вражеской батарее и из ручного пулемета перебил весь ее расчет. Подоспевшие моряки захватили батарею и повернули орудия против гитлеровцев.
16–му батальону пришлось отбивать несколько контратак противника. В одном из отделений, оборонявшемся на фланге, осталось четыре бойца: Оборин, Тимошенко, Кутышев и Маренко. Выбыл из строя командир. В это время сюда двинулся взвод гитлеровцев с двумя ручными пулеметами. Командование горсткой моряков принял краснофлотец Оборин. Он быстро рассредоточил бойцов на удобной позиции и предупредил, чтобы без команды не стреляли. Когда вся группа гитлеровцев оказалась на виду, четыре наших автоматчика внезапно открыли дружный огонь. Ошеломленные фашисты залегли, потом снова поднялись и бросились в атаку, но были встречены точным, губительным огнем. И они откатились назад. В этой схватке четверо краснофлотцев уничтожили около четырех десятков гитлеровцев.
Командир роты 16–го батальона старший лейтенант Цымбал с краснофлотцами Федоренко и Мелащенко вышел на рекогносцировку и увидел группу фашистов, заходящих во фланг нашим частям. Казалось, в такой ситуации разумнее всего, не выдавая себя, быстро вернуться в подразделение и подготовить отпор неприятелю. Цымбал только переглянулся с краснофлотцами. Трое без слов поняли друг друга и вступили в бой против тридцати. Командир знаком приказал всем залечь. Когда фашисты были уже шагах в пятнадцати, он дал сигнал, и три автомата хлестнули по вражеской цепи. Около десятка гитлеровцев упали, остальные бросились бежать. Тройка смельчаков преследовала их и перебила всех. Цымбал уничтожил 9 солдат, Сидоренко — 11, Мелащенко — 10 солдат и офицера.
Однако чем дальше, тем труднее было вести наступление. С расширением плацдарма увеличивалась протяженность линии фронта. К исходу дня 11 февраля только части нашей бригады очистили от фашистов около 15 квадратных километров земли. А между тем боевые порядки наступающих батальонов редели: каждый день было много убитых и раненых.