Нет, обещать жениться на ней Исаак точно не мог. Не настолько он был пьян. Или настолько? Нет, нет и еще раз нет. Это должно быть что-то другое, что не посягает на его свободу. Но что? Деньги? Ужин в новейшем ресторане возле космопорта? Не то. Все последующие попытки отвязаться от дурацкой версии также не увенчались успехом. Мысль о свадьбе лезла в голову тем сильнее, чем активнее он пытался избавиться от нее.
— …итак, Исаак, ты понимаешь, что нам не остается ничего другого, кроме как признать тебя виновным за содеянное и дать тебе задание для искупления вины, — ворвался в нестройный поток мыслей вкрадчивый голос седовласого Теодора, который все это время продолжал говорить.
Исаак поспешно кивнул. Кто ж тут будет спорить, когда Теодор не только один из пяти членов совета, но и настоятель главного отделения Церкви на Земле, и…
Точно! Девушка хотела, чтобы он показал ей внутренние покои священников! Ну что ж, не так уж плохо, во всяком случае, лучше свадьбы. Возможно, получится провести ее туда тайком как-нибудь после праздников. Только сперва надо будет заглянуть в бар, посмотреть на барышню трезвым взглядом. Если на трезвую голову она покажется симпатичной, то почему бы и не рискнуть…
Тон советника изменился, и Исаак понял, что прозевал нечто очень важное. Он пытался собраться и слушать внимательно, но от монотонного голоса Теодора клонило либо в сон, либо на посторонние мысли. Поэтому, пропустив половину монолога, он услышал только последние слова:
— …ты отправляешься немедленно. Все, что тебе нужно, уже в транспортном судне. Ступай. Это дело нельзя откладывать.
Исаак хотел уточнить, куда он должен лететь, но не успел. Теодор наклонил панель и нажал на кнопку в подлокотнике. Спустя мгновение кресла опустели. Несколько секунд рыжий тупо смотрел перед собой, туда, где только что были люди, силясь понять, как такое возможно. Наконец дотумкал, что похмелье отпустило не до конца. Это же голограммы! За последние несколько лет члены совета редко встречались друг с другом вживую. С тех пор как Исаак стал братом Церкви, он мог припомнить всего один такой прецедент. Кажется, тогда нужно было расписать условия договора с кланами техномагов. Во всех остальных случаях члены совета присутствовали на заседании в виде голограмм.
Вопрос о судьбе пьяного брата был пустяком, потому Исааку не стоило надеяться, что для его обсуждения кто-то из отцов Церкви прибудет лично. Но общение с голограммами его отчего-то обидело.
— Отправляешься немедленно, — проворчал он, передразнивая Теодора и не боясь уже быть услышанным. — Искусственный вердикт искусственного совета.
Возникло дурацкое желание показать пустым креслам язык, но двери за спиной открылись, и Исаак вышел, быстро прилепив на лицо смиренное выражение.
Снаружи его ждал смотритель.
— Куда теперь? — полюбопытствовал Исаак.
Но тот до ответа так и не снизошел. Видимо, уже был в курсе Исаковых похождений. Молча развернувшись, сопровождающий потопал в сторону жилых помещений. Исаак вздохнул и двинулся следом.
Смотритель привел провинившегося священника-следователя в его комнату. Рыжий обрадовался было, что теперь дадут отдохнуть, но куда там! Все, что ему позволили, — это быстро собрать вещи. Следующим пунктом оказался офис главного священника-администратора.
Все складывается удачно, подумал Исаак, увидев, куда его привели. Брат Джон, конечно, зануда, но, по крайней мере, расскажет, куда ему лететь и зачем.
Брат Джон был явно недоволен, и Исаак не без основания предполагал, что причина недовольства кроется в нем. Хорошо еще, что священник-администратор не знает про официантку. Или знает? Джон вытащил его из тюрьмы, так что, вполне возможно, ему известно больше, чем совету.
Опальный священник украдкой глянул на главного администратора. Джон продолжал мерить шагами комнату, заложив руки за спину. Его лицо сохраняло мрачное выражение. Наконец он остановился и посмотрел на Исаака. Тот опустил очи долу, всем видом показывая смирение. Хотя по-настоящему смиренным сидящий на полу, по-турецки скрестив ноги, Исаак не выглядел.
— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил главный администратор.
Интересно, подумалось Исааку, его действительно заботит самочувствие брата или вопрос с подковыркой? Так и не решив, в чем подвох, он слегка покачал головой:
— Могло быть и лучше.