Сейчас мечта начинала сбываться. Во всяком случае, он находился за пределами Земли и был свободен, как птица. Но именно теперь, когда перед ним открывался веер возможностей, ему отчего-то хотелось вернуться в свою комнату, забраться под теплое одеяло и забыть об этом ужасном путешествии.
Исаак закрыл глаза и вспомнил вид из окна своей второй спальни: ухоженный сад, далекие горы и пруд, — затем он увидел статуи из белого мрамора и величественные залы Библиотек… А еще через мгновение видения рассыпались, напоминая о том, что спальня вместе с домом, теплым одеялом и видом из окна осталась на Земле. Вместо ласкающих видений в голову вломился голос, который Исаак запомнил уже до такой степени, что слышал его во сне, а вернее, в ночных кошмарах:
— Ты знаешь, что в этой корзине Одрианский серебристый кот? — сообщил надоедливый попутчик.
Исаак открыл глаза, растеряв остатки сладостных земных воспоминаний, и снова посмотрел на корзину.
— Силицианцы очень любят Одрианских серебристых котов, — оживился Антрацит, видя, что подопечный не спит. — Это их самые любимые домашние животные, и неслучайно, потому что этим созданиям не нужно ни воды, ни пищи, они понимают все языки и всего за несколько минут могут подстроиться под поведение своего хозяина. Конечно, есть один недостаток — их запах иногда трудно переносим.
— Да уж, это точно. — Исаак скривился, казалось, мерзкая вонь проникла в слюну, скопилась комком на кончике языка. Священник поморщился и сплюнул прямо на пол.
Обычно священники Церкви не позволяли себе плеваться, мусорить или что-нибудь портить, но Исаак решил, что если уж весь этот тесный салон представляет собой один большой мусорный бак, то нет необходимости соблюдать чистоту, проповедуемую Святым Кодексом Поведения.
— Хочешь отделаться от этого запаха? — полюбопытствовал спут.
— Издеваешься?
— Интересуюсь, — парировал Антрацит.
— Разумеется, хочу.
— Тогда советую принять вот это. — Верхняя левая конечность спута исчезла в кармане, а когда снова показалась на свет божий, на протянутой ладошке лежала маленькая голубая таблетка. — На, проглоти.
— Что это? — с подозрением воззрился на пилюлю Исаак.
— С.И.Н.А.
— Зина? Какая еще Зина?
— С.И.Н.А., — терпеливо объяснил спут. — Симптомокомплексный интенсивный нейтрализующий агент. Притупляет ощущения.
— В самом деле?
— Просто положи таблетку под язык и подожди десять минут, потом проглоти.
— А потом что? — съехидничал священник. — Три дня поноса, на четвертый смерть?
Но таблетку взял и сунул под язык, как и было велено. Средство оказалось практически безвкусным, словно в рот попал кусочек пластика. Он попытался прочувствовать эффект, но ничего не произошло. Не было ни жжения, ни зуда, ни пощипывания.
Он улыбнулся и достал тонкий лист пластика — межгалактические новости замелькали мелкими строками. Взгляд побежал за ними: интервью со знаменитостями, прогнозы погоды, политические сводки… Ничего интересного. Хотя… Из стандартной новостной требухи Исаак вычленил статью о пользе различных видов эля и с удовольствием погрузился в чтение. Точнее сказать, попытался погрузиться. Его хватило всего на несколько строчек. Потом буквы поплыли перед глазами, веки налились свинцом, став непомерно тяжелыми. Не в силах сопротивляться, он уснул. По крайней мере, ему так показалось…
— Эй ты, просыпайся! — прошипел кто-то.
Габриель попытался открыть глаза. От этого, казалось бы, простого движения все тело пронзила острая боль. Священник поморщился.
— Ну ладно тебе прикидываться, — продолжил голос. — Не настолько сильно я тебя и ударил.
Превозмогая боль, Габриель открыл глаза и потихоньку огляделся. В темной сырой комнате, что, скорее всего, была каким-то подвалом, не нашлось ничего примечательного. Единственное, что заслуживало внимания, — склонявшаяся над ним высокая фигура.
Когда в глазах прекратило двоиться, стало окончательно ясно, что перед ним человек. Мужчина среднего телосложения с короткими черными волосами, одетый в простой джемпер. Габриель шевельнулся, попытался подняться с пола.
— Вот и славно, — сообщил незнакомец, хотя ничего славного Габриель в данной ситуации не видел.
Мужчина отошел назад и присел, наблюдая за священником со стороны. Тот понял, что встать сейчас, по крайней мере сразу, у него не получится, и принялся изучать своего пленителя полулежа.