Земли‚ на которых поселились друзы‚ принадлежали ливанскому арабу из Сидона. По договору они отдавали ему треть от урожая‚ но однажды им это надоело‚ они прогнали его слуг и заявили‚ что отныне платить не будут. Владелец земли не располагал возможностями‚ чтобы навести порядок‚ да и опасался‚ очевидно‚ этих людей‚ о которых шла дурная слава‚ – в этот момент появился Иегошуа Осовицкий и предложил купить его земли. Сделка состоялась к радости прежнего хозяина; Осовицкий приобрел двенадцать тысяч дунамов на деньги барона Ротшильда и поехал к друзам‚ чтобы сообщить о смене владельца. Это было довольно опасное предприятие: друзы давно грозили‚ что убьют каждого‚ кто посмеет забрать у них землю. В один из дней они увидели двух всадников с ружьями за плечами‚ на великолепных скакунах в богатой сбруе: это был Иегошуа Осовицкий и его телохранитель Лейбке‚ которые приехали на переговоры к шейху ал–Муталы.
Гостей приняли с почетом‚ накормили по–царски‚ а затем шейх узнал‚ что земли‚ на которых он жил‚ уже не принадлежат арабу из Сидона. Отныне их владелец – могущественный вельможа из Парижа‚ приближенный французского короля‚ которому причитается треть урожая. Но новый владелец земель не только могущественный‚ но и великодушный человек‚ а потому он дарит треть урожая шейху и его подданным. Поля‚ на которых работали друзы‚ так и останутся за ними; но иные земли‚ которые обрабатывали наемные рабочие прежнего владельца‚ переходят теперь к работникам парижского вельможи‚ то есть к евреям. Шейх остался доволен и пообещал Осовицкому‚ что "евреям будет оказан прием‚ как дорогим братьям". На купленных землях поселились выходцы из России; они обрабатывали прежние виноградники‚ засеяли поля‚ пригласили к себе раввина и открыли синагогу. По местному названию ал–Мутала дали имя поселению – Метула: это произошло в 1896 году.
Отношения с друзами были сначала прекрасными. Жили рядом‚ обрабатывали соседние поля‚ по вечерам ходили друг к другу в гости‚ беседовали за чашкой кофе. Но вскоре всё изменилось. Предводитель друзов объявил джихад – священную войну против турок‚ а потому все мужчины ал–Муталы побросали свои поля и ушли воевать под знаменами вождя. Вслед за ними ушли их семьи‚ и друзская деревня опустела. Турки подавили восстание с невероятной жестокостью; воины–друзы частью погибли‚ а частью разбрелись по разным местам; лишь единицы вернулись в ал–Муталу‚ но те земли уже обрабатывали евреи. Друзы начали мстить: устраивали засады‚ обстреливали по ночам дома‚ угоняли скот‚ жгли посевы‚ убили одного поселенца. Несколько лет продолжались нападения‚ а затем им заплатили хорошие деньги из фонда Ротшильда‚ и установилось спокойствие.
Первые годы жизни в Метуле поселенцы ютились в примитивных постройках из необработанных камней‚ скрепленных глиной‚ потому что власти не давали разрешение на строительство жилых домов. На крыши хижин укладывали особую массу – смесь колючек‚ глины‚ навоза и тростника‚ которая постепенно затвердевала под солнцем. Чтобы крыша не протекала от дождей‚ каждой осенью на нее наносили новый слой этой массы и укатывали его каменными валками: так делали друзы в своих домах‚ по их примеру так поступали и поселенцы. В помещениях было полно насекомых и грызунов‚ попадались даже змеи. Съестные припасы подвешивали к потолку‚ чтобы не попортили мыши; таким же способом родители уберегали продукты от своих вечно голодных детей. Основной едой была каша из пшеницы‚ а для сытости в ту же кастрюлю намешивали всё‚ что росло на полях: горох‚ просо‚ чечевицу. По вечерам женщины и дети очищали зерно от сорняков‚ а мужчины возили его молоть на водяные мельницы в Южном Ливане. Некоторые семьи были такими бедными‚ что не могли купить соль‚ а потому ели пресную пищу; каждая семья пекла хлеб в самодельных печах‚ которые топили колючками‚ хворостом‚ сушеным навозом. "От дыма у нас слезились глаза‚ – вспоминал один из поселенцев‚ – но кто мог тогда помыслить‚ что может быть иначе? Жили подобно друзам из окрестных деревень‚ учились у них‚ перенимали их навыки. Убедившись‚ что и евреи живут так же‚ друзы перестали нас чуждаться. Началось сближение‚ а с годами сложились добрососедские отношения".
Долгие годы Метула была отдаленным‚ труднодоступным поселением на этой земле. В 1898 году некий житель Иерусалима выдал дочь за молодого поселенца из Метулы и описал в газете "кратчайший путь" в Метулу: двенадцать часов морем из Яффы в Бейрут‚ три часа морем из Бейрута в Сидон‚ восемь часов верхом на муле из Сидона в Метулу. "В дороге мы провели каких–нибудь двадцать три часа‚ из них лишь восемь часов пришлось маяться в седле"‚ – с восторгом сообщал он и советовал родителям поселенцев проведать своих детей‚ а заодно "насладиться горным воздухом‚ ибо летом нет ничего лучше Метулы".
Перед Первой мировой войной в Метуле было триста жителей; они занимались‚ в основном‚ хлебопашеством и табаководством. Поселенцы дважды покидали Метулу из–за нападения арабов и вновь возвращались на прежнее место. Сегодня Метула – самое северное поселение Израиля‚ возле ливанской границы. Эту часть Израиля называют Эцба га–Галиль – Галилейский палец: в этом месте северная граница страны в виде вытянутого пальца продвинулась вглубь Ливана.
4
В один из дней в городе Тарнове в Галиции собрались хасиды и решили переехать на Святую Землю‚ чтобы заниматься сельским хозяйством. К востоку от Цфата их ожидали земли‚ прообретенные на средства переселенческих обществ; в 1898 году первые одиннадцать семей из Тарнова отправились в путь. Они приплыли в Яффу‚ но их не пустили на берег: в то время турецкие власти всячески ограничивали въезд евреев в Палестину. Они поплыли в Бейрут‚ но и там не было удачи. Тогда хасиды из Тарнова высадились на берег в Египте‚ а оттуда уже‚ переодевшись в бедуинские одежды‚ нелегальным путем добрались до Цфата – "верхом‚ пешком‚ истомленные и изможденные".
Прошло немного времени‚ и весь Цфат провожал их к месту будущего поселения‚ которому дали название из Торы – Маханаим. Это была пустынная территория‚ покрытая огромными камнями‚ под которыми жили змеи; их уничтожали десятками‚ но они наползали вновь и вновь. Жизнь была невероятно трудной‚ а проблемы неразрешимыми. Поселенцы оставались на нелегальном положении‚ и потому не снимали с себя арабские одежды‚ чтобы не привлекать внимания властей; они не ходили даже в соседние поселения‚ пока не научились говорить по–арабски. Переселенческое общество в Галиции не располагало достаточными средствами; урожаи были скудными‚ поселенцы задолжали многим‚ – однажды к ним приехал местный торговец‚ снял с крыш домов черепицу и увез в погашение долга.
Три семьи вскоре вернулись назад‚ а взамен них поселились местные евреи‚ знакомые с сельским трудом; среди них был Реувен Пайкович‚ который обучал жителей Маханаима полевым работам‚ занимался охраной скота и имущества. Он приехал из Гродно пятнадцатилетним юношей‚ работал в еврейских поселениях‚ попал в тюрьму за нелегальное проживание в стране‚ поселился‚ наконец‚ в Галилее и "в жены взял девицу Хаю‚ дочь Алтера"‚ одного из основателей Рош–Пины. Сын Пайковича так описал это событие: "В один прекрасный день Реувен ехал в Цфат верхом на осле. Узкая тропинка петляла по крутому склону горы. На повороте Реувен прижался к нависающей скале: навстречу ему двигался караван ослов из Цфата в Рош–Пину. На одном из животных сидела приятная черноволосая девушка; взглянув на нее‚ Реувен испытал смущение‚ словно стрела пронзила его сердце. Он сказал себе: "Это она и есть! С ней я хочу жить‚ как муж с женой". Без долгих размышлений он поворотил своего осла и отправился вслед за караваном в Рош–Пину. Там он выяснил‚ что очаровавшая его девушка – Хая Этл‚ дочь реб Алтера Шварца... Не мешкая‚ попросил руку своей избранницы‚ и они поженились".
Три года прожили поселенцы в Маханаим‚ затем стали уходить оттуда; Реувен Пайкович остался в одиночестве со своей женой и продержался еще два года. Впоследствии о нем написали: "На рассвете выходил он в поле и возвращался с закатом солнца. Лицо его потемнело‚ радость жизни оставила его. Одинокий‚ он решил держаться на этом месте до конца. Многие старались убедить его‚ что в одиночку нельзя спасти Маханаим‚ но он отвечал: "Пахать землю я могу и один... Пока не придут другие‚ отсюда не тронусь". Однажды к нему приехал отец его жены и сказал: "Допустим‚ ты прав и сможешь удержать Маханаим двумя руками. Но кто дал тебе право мучить жену и сокращать дни ее жизни? Она еще молода‚ но ты взгляни – у нее лицо старухи. Хватит ли у нее сил стать матерью твоих детей‚ о которых ты мечтаешь?" Реувен заплакал и сказал в ответ: "Я уйду отсюда‚ чтобы прекратить мучения моей жены и твоей дочери. Но знай‚ что на сердце моем вырублено теперь: "Ты бросил Маханаим‚ и это величайшее твое поражение".