V
Перевалило за полдень, а они все еще шли вдоль крутого речного берега. Лес подступал все ближе, тая в себе тысячу опасностей, но были и добрые приметы: в воздухе запахло сыростью, да и хищников пока не видно. Деревья здесь оказались немного другими: ветви – более гибкие и тонкие, листья – длинные, бледно-зеленые, корни местами выступают из-под земли. Почва становилась все мягче и податливее; оглянувшись, Дрим заметил, что в оставленных им глубоких следах ненадолго проступала вода – под ногами чувствовалась влага. То тут, то там стали попадаться мелкие лужицы, и Пэк восторженно голосил при виде каждой из них. Наконец, они увидел то, на что и не смели надеяться – Водяные деревья, темные, с извивающимися над поверхностью корнями, уходившими под воду. Здесь было мелкое, мутное озерцо, его край терялся где-то в сумрачных зарослях стволов, покрытых водорослями и растениями-паразитами.
- Она чистая, можно пить, – нос Дрима как всегда не подвел своего хозяина.
- Я же говорил! – Пэк, подпрыгивая от радости, кинулся к воде.
- Стой, бестолочь! Вдруг там опасно? – в отчаянии закричал Дрим, слух которого уловил настораживающее бульканье среди корней. – Нужно сначала проверить!
- Да нету никого, видишь? Нам на всю зиму воды хватит! Осталось только найти поблизости уютную нору, чтобы ты туда поместился, – Пэк уже успел запрыгнуть в воду и теперь проверял лапами дно в поисках моллюсков или съедобных водорослей.
Внезапно на поверхности рядом с ним показалось нечто плоское, длинное и лоснящееся – в приступе любопытства, зверёк подался в сторону странного предмета. Сердце Дрима замерло на секунду и рухнуло вниз: ноги отказывались слушать хозяина, казалось, на каждый шаг до озерца приходится целая вечность, а разум бил тревогу, содрогаясь от ужаса. В этот миг челюсти скользкой твари распахнулись, обнажая острые зубы в два ряда, и тут же защелкнулись – только тощая лапа Пэка, торчавшая из пасти хищника, подергивалась в предсмертных конвульсиях. Монстр сглотнул, откинув плоскую, длинную голову назад, и уставился на вторую жертву горящими желтыми глазами-щелками – это был ящер с шестью парами лап, раздвоенным длинным хвостом и узким телом, идеально подходившим для маскировки среди корней Водяных деревьев. На поверхности воды рядом с ним появилось второе такое же существо.
Не помня себя от ярости, Дрим кинулся на врага: его мощная передняя лапа словно молот обрушилась на голову рептилии, раздался хруст ломающейся кости. Одной ногой поскользнувшись на илистом дне, другой – на размозженном черепе противника, Дрим чуть не полетел кубарем в воду, но успел вовремя отскочить назад – из густых зарослей показалось еще несколько тварей. Он больше ничем не мог помочь другу.
- Чтоб вас!!! – в бешенстве прокричал Дрим и бросился вдоль берега вверх по течению, домой – хищники не последуют за ним, не посмеют отойти далеко от воды. Не разбирая дороги, он несся вперед, сбивая ноги о камни и рискуя полететь вниз с обрыва на очередном крутом повороте, а перед его внутренним взором сквозь кровавую пелену проступало навязчивое страшное видение – дергающаяся в агонии, покрытая серой шерстью лапа, торчащая из пасти жуткого чудовища. Он мог, нет, он должен был его остановить! Но за что?!? Ведь Пэк не сделал за всю жизнь никому, ничего плохого! Почему именно безобидный, маленький Пэк, сейчас, когда он ему так нужен… В то время как мерзкие твари, которые противны даже дневному свету, живут, плодятся и процветают на земле – ведь если кто и заслуживает смерти, так это они!
Мысли проносились в голове Дрима, не успевая до конца проникнуть в сознание, вывшее от боли и отчаяния. В своем безумном бегстве зверь не заметил, как оказался на родном берегу: задыхаясь от слез, он скатился по рыхлому склону и распластался на песке у самой воды.
«Все заслуживают смерти, абсолютно все, – думал Дрим, невидящим взором уставившись на призрачно-безмятежную поверхность мертвой реки. - Одни за то, что в их жизни нет ничего, кроме убийства: они убивают, чтобы жрать, жрут, чтобы жить, и живут чтобы убивать - они заслужили смерть, каждый из них. А другие мучаются всю жизнь, а в конце становятся обедом для какого-нибудь хищника – смерть будет им лучшим подарком, избавит от мучений. И так все–все в этом мире, и он сам тоже заслуживает смерти, за свою жестокость, безразличие, серость…»