— Я увижу тебя снова, Фоу-тан, — заявил Кинг.
Она покачала головой.
— Я рада, что ты так говоришь, хотя и знаю, что это невозможно.
— Увидишь, Фоу-тан. Если мы оба будем живы, я найду способ увидеть тебя. И я найду способ вывести тебя из дворца и увести в Пном Дхек.
Она посмотрела на него доверчиво и восхищенно.
— Когда ты так говоришь, мне невозможное кажется возможным.
— Надейся, Фоу-тан, а когда мы будем врозь, всегда помни, что все мои помыслы сосредоточены на тебе и твоем спасении.
— Это поможет мне жить до последней страшной минуты, после которой уже не будет надежды, а дальше я все равно не пойду.
— Что ты хочешь этим сказать, Фоу-тан? — что-то в ее голосе ужаснуло его.
— Я смогу жить во дворце, сохраняя надежду до тех пор, пока король опять не пошлет за мной, а тогда…
— А тогда?
— А тогда — смерть.
— Нет, Фоу-тан, не надо так говорить, нельзя даже думать так.
— А что может быть — потом? — спросила она. — Он же прокаженный! — Исполненный глубокого ужаса голос и выражение лица, даже то как она выговаривала это слово, вызывали страстное желание защитить ее. Кингу хотелось обхватить ее, успокоить и подбодрить, но руки у него были связаны, и ему оставалось молча идти рядом к огромным резным воротам Лодидхапуры.
Караул у ворот остановил Ваму и его отряд, хотя по тому, как Ваму приветствовали после полагающегося оклика, было ясно, что кроме Кинга, страже были знакомы все прибывшие. Кинг был даже удивлен строгой дисциплиной в войсках отдаленного от цивилизации королевства прокаженного короля.
Вызвали начальника караула, и он вышел из расположенной сбоку от ворот башни. Это был молодой человек в блестящем золотом сине-желтом мундире. Его сверкающая кираса и шлем были из драгоценного металла, но оружие — настоящее боевое.
— Кто идет? — спросил он.
— Вама из королевской гвардии с апсарой из Пном Дхека, что бежала в джунгли, и воином из далекой страны, которого мы взяли в плен, — отвечал командир отряда.
— Хорошо сделано, Вама, — сказал офицер, оглядывая пленников. — Входи и сразу же иди во дворец, ибо таковы были приказания на случай, если твой поход будет удачен.
За воротами улицы Лодидхапуры были полны народу. Вдоль улицы, по которой провели пленников, стояло множество лавчонок под большими навесами. Торговцы в длинных одеждах и богато украшенных головных уборах сидели за прилавками с разнообразнейшим товаром: керамикой, серебряными и золотыми украшениями, коврами, тканями, благовониями, оружием и доспехами.
Аристократического вида мужчины и женщины под богатыми зонтами, которые несли над ними почти обнаженные рабы, торговались с продавцами предлагаемых товаров; священники в высоких головных уборах медленно двигались в толпе, тогда как здоровенные солдаты без церемоний толпу распихивали, проходя в разных направлениях. Многие обратили внимание на пленников и их эскорт, а Фоу-тан вызвала оживленные разговоры и жестикуляцию, но Вама, преисполненный сознания собственной важности, не обращал ни на что внимания.
По мере того, как они шли к центру города, Кинг все больше поражался богатству Лодидхапуры, разнообразию товаров, выставленных в бесчисленных лавках и магазинах, и великолепию архитектуры. Его привели в восторг богатая резьба на фасадах домов и красота самих строений; но когда они приблизились ко дворцу Лодивармана, американец был просто потрясен его изумительной красотой.
Их провели через парк, разбитый с восточной стороны величественного храма Шивы, доминировавшего над всем городом. Громадные деревья и пышный кустарник затеняли извилистые аллеи, вдоль которых стояли статуи и колонны великолепных, хотя и несколько варварских очертаний. А затем его взору предстал внезапно королевский дворец — изумительное здание, от фундамента до мельчайшей башенки покрытый необычайно красочным сверкающим узором.
Перед входом во дворец Лодивармана стояла стража из пятидесяти воинов. Это были не солдаты, о чем говорили их сверкающие золотые доспехи и высокомерное обращение, вызванное высоким положением и большой ответственностью их службы.
Гордону Кингу было трудно осознать реальность всего происходящего. Опять и опять его трезвый рассудок янки говорил, что не может существовать такого в глубине камбоджийских джунглей и что он снова в плену болезненных галлюцинаций. Но когда офицер у ворот уведомил Ваму, что ему и его подчиненным следует привести пленников во дворец к Лодиварману, он понял, что галлюцинация слишком убедительна и сдался, решив принимать как реальность любые невероятные и невозможные события.
Их провели под эскортом золотых воинов Лодивармана по длинным коридорам к центру дворца, а затем после ожидания у массивных дверей ввели наконец в огромный зал, в дальнем конце которого на возвышении сидело несколько человек. В помещении было много пышно одетых людей — священнослужителей, придворных и воинов. Один из воинов в великолепном мундире подошел к ним и провел в дальний конец к возвышению.
На троне Кинг увидел истощенного человека, сплошь покрытого отвратительными язвами. По правую руку от него стояли богато одетые мрачного вида мужчины, а по левую — около двадцати печальных девушек и женщин. Так это и был Лодиварман, прокаженный король Лодидхапуры! Американец внутренне содрогнулся при виде этого отталкивающего создания и внезапно понял ужас, испытываемый Фоу-тан при одной мысли о личном контакте с прокаженным, на который обрек ее неумолимый рок.
Около короля стоял на коленях раб с большим подносом, где лежала какая-то еда. Король в течение всей аудиенции постоянно ел, беря с подноса руками с длинными ногтями. Когда же Кинга подвели ближе, он с удивлением понял, что деликатес был просто-напросто — грибы.
— Кто это? — спросил Лодиварман, холодно глядя на пленников.
— Вама, начальник десятки, — ответил офицер, — который вернулся со своего задания во славу короля с апсарой, которую он разыскал и странным незнакомым воином, которого он взял в плен.
— Фоу-тан из Пном Дхека, — вопросил Лодиварман, — почему ты уклонилась от чести, которой я решил удостоить тебя?
— Великий король, — ответила девушка, — мое сердце принадлежит земле моих предков. Я хотела вернуться в Пном Дхек, потому что тоскую по отцу и друзьям, которых люблю и которые любят меня.
— Желание простительное, — промолвил король, — и на сей раз проступок будет прощен, но остерегись повторить его. Ты удостаиваешься высокой чести снискать благосклонность короля Лодивармана. И в будущем, до самой смерти, ты должна быть достойной ее, помни об этом.
Фоу-тан, дрожа, низко поклонилась. Лодиварман обратил свои холодные рыбьи глаза на Гордона Кинга. — Что за человека привели вы пред королевские очи? — спросил он.
— Незнакомый воин из дальней страны, Великий. — ответил Вама.
— Больше похож на беглого раба из Пном Дхека, — заметил Лодиварман.
— Я тоже так думал, Блистательный Сын Неба, — склонился Вама, — но деяния его таковы, что не оставляют сомнений в том, что он не раб и не сын раба.
— Какие деяния?
— Он в одиночку встретил мой отряд и единственным выстрелом уложил одного из лучших королевских лучников.
— И это все? Это просто причуда Судьбы.
— Нет, Брат Богов, — возразил Вама. — Это не все.
— Так что же? Поспеши, я не могу провести целый вечер в пустой болтовне о рабе.
— Одним ударом копья он сразил Господина Тигра! — вскричал Вама.
— И ты был тому свидетелем?
— Фоу-тан видела это, и все мы видели тушу тигра на следующее утро. О Король, он вонзил копье в грудь тигра, когда он на него напал, на полных два фута. Он прекрасный воин, и Вама счастлив, что привел его для службы в войсках Лодивармана.
Лодиварман помолчал, мертвый взор его покоился на лице Кинга, в то время как он постоянно брал нежные на вид грибы с подноса, что держал раб.