— Не понимаю, почему Хью никогда не упоминает о том, что снотворное дала ему Люси, — проговорила доктор Гейвин.
— Он не помнит ничего… Он даже не помнит толком, как Люси наливала ему чай.
— Однако едва ли он считает, что сам решил умереть в машине, — сказала Нора.
Девейни вспомнил ответ Осборна, когда он сказал ему о том же: «Когда ты постоянно прикидываешь, как это можно осуществить — пойти к машине, включить ее и просто заснуть в ней, — признался он, — то в конце концов вообразишь: ты это сделал». Если бы не показания Люси, подумал Девейни, Осборн продолжал бы считать, что совершил неудачное самоубийство.
Разговор прервался, ибо вошли Хью Осборн и миссис Гонсалвес. Девейни узнал голос, который он слышал по телефону, и поразился тому, с какой грацией и чувством собственного достоинства держится эта женщина. А ведь она преодолела огромное расстояние ради печальнейшей на свете цели. При виде конверта в его руках ее глаза засветились.
— Вы, должно быть, детектив Девейни, — произнесла она.
— Вы знакомы? — удивился Осборн.
— Мы беседовали по телефону, — сказала миссис Гонсалвес, пожимая протянутую руку Девейни. — Детектив, я так благодарна вам за все, что вы сделали для моей дочери. И для моего внука… — Ее голос прервался, но взгляд остался твердым. Девейни протянул ей заветный коричневый конверт.
— Спасибо, что возвращаете письма Майны, — сказала миссис Гонсалвес. — Они для меня бесценны.
Девейни отказался от чая. Он всего лишь выполнил свой долг и привез пакет. Добравшись до дома, он услышал тихие звуки скрипки. Рошин, сидя на кухне, неуверенно подбирала мелодию. Девейни с трудом различил первые такты «Пайдин ОʼРафферти». Сквозь окно он наблюдал: в кухне появилась Нуала и, проходя мимо дочки, поцеловала усердную скрипачку.
— Начинает звучать красиво, Рошин, продолжай так же. Помни, что папа сказал, и не старайся играть слишком быстро. Мне придется выйти… — Нуала осеклась, когда он открыл дверь. Девейни застыл на пороге, не в силах заговорить или шагнуть в дом. Рошин перестала играть, а Нуала подошла к нему.
— Ты в порядке, Гар? Почему ты пришел домой в середине дня?
Он хотел сказать жене, что впервые за долгое время увидел ее так же близко и ясно, как в тот день, когда они впервые заснули и проснулись вместе: каждый изгиб, ресничку и мельчайшую черточку. Но не смог выдавить из себя ни слова.
— Гарретт, — спросила она, — почему ты не входишь?
Ее прикосновения было достаточно, чтобы развеять чары. Он шагнул в кухню и сел напротив дочери. Нуала устроилась рядом с ним.
— Слушай папа, я уже почти выучила, — радостно сообщила Рошин. Она вновь взялась за скрипку, с трудом воспроизводя подпрыгивающий ритм джиги.
— Ну, разве она не делает успехи? — спросила Нуала, заглядывая в его глаза, чтобы увидеть намек на происходящее. Он чувствовал, что сейчас они словно бы застыли по разные стороны порога, не понимая самих себя, но, по крайней мере, стараясь понять друг друга. Нуала ласково коснулась его лица: — Я позвоню в офис и спрошу Шейлу, не согласится ли она провести за меня пару встреч. Буду через минуту.
Когда Девейни взглянул не сидящую напротив Рошин, то заметил в бездонной глубине ее глаз отражение собственного замешательства.
ГЛАВА 11
Погребальную мессу по Майне и Кристоферу Осборнам отслужили двумя днями позже, в церкви Святой Коломбы. Стоя в глубине церкви, Девейни наблюдал, как за воротами собралась группка репортеров. Без сомнения, они рассчитывали сделать несколько снимков скорбящей семьи, чтобы вместе с сенсационными подробностями — и с обычной фальшивой многозначительностью — поместить их в вечерних выпусках новостей. Они увидят отличное шоу, ведь собралась вся деревня. Хью Осборн уже стоял перед церковью, рядом с миссис Гонсалвес. Девейни вдруг осознал, что так и не узнал у матери Майны ее христианское имя. Мимо него медленно шли участники похорон: Делиа Хернанс, Долли Пилкингтон с ее тремя старшими детьми, Нед и Анна Рафтери и все женщины, которых он окрестил почетными членами фан-клуба отца Кинселлы. Уна Мак-Ганн и ее дочь уселись на заметном расстоянии от Осборна, и Девейни заметил, как точно измерили это расстояние многочисленные любопытные взгляды. Здесь были и братья Уны: Финтан сидел рядом с сестрой, а Брендан с опущенной головой и четками в неловких пальцах, преклонил колени в дальнем конце церкви.