— Зачем? Они же умрут.
— Умрут? Конечно, ритуал не пережить им…
Сказав это, ворон внимательно уставился на меня. Возможно, пару месяцев назад, я бы не понял ничего, но общение с древней тварью научило неплохо читать между строк.
— О чём ты?
— Спасти их сможешь, коль не убоишься. Готов чужую боль в себя принять?
Пальцы сами собой сжались в кулаки.
— Какая же ты гнида…
— Я архидемон, смертный. Не игрушка неба, не ангел, добрый, любящий людей. Коль не по нраву предложенье, что ж, можешь просто бросить всё, убраться без затей.
Очень захотелось ударить по птице чем-нибудь убойным, но это не поможет детям, у них и так уже ласты заворачиваются.
— Что я должен делать?
— Возьми сосуд, его наполни кровью и близнецов ей напои. Все тело отзовется болью, ты муки ради ближнего прими. Готов?
— Готов.
— Тогда вперёд, спеши, не медли, уж каждый на счету остался миг.
Я, точно ужаленный, подскочил к вещам и, разбрасывая их, выудил глубокую глиняную миску.
— Пойдет?
— Вполне.
Дальше — дело техники. Нож сам-собой оказался в правой руке, левую — заголил до локтя и вытянул над миской.
— Ну, как там говорят? Делай вдоль, да?
С этими словами я резанул, стиснув зубы от боли. Кровь щедро полилась в миску, вот только клятая регенерация на этот раз мешала — рана исцелялась с фантастической скоростью.
— Проклятье, — я взвыл, режа руку второй раз, — а можно как-нибудь отключить исцеление?
— Терпи, коль живыми жаждешь ты увидеть их… Режь себя сей же миг!
— Ну спасибо, советничек хренов.
С третьего раза наконец-то я наконец-то наполнил миску до половины и понёс её к корчащимся близнецам. Те уже не кричали и почти не дергались. Да и фактически не жили.
— Открой им рты и алой влагой жизни ты пресохшие колодцы напои.
— Поэт недоделанный, — буркнул я, но послушно разжал зубы Морвин ножом и влил в её рот изрядную порцию крови. Остаток же отправился в желудок Илэра.
— Теперь ложись ты рядом, нож подальше спрячь. Готовься.
— К че… — начал было я, выполняя указания демона.
Договорить не успел.
Страшная, невообразимая боль внезапно пронзила всё тело. Казалось, что даже откушенная рука, и та разрывается от нестерпимой муки.
Я заорал, раздирая пальцами лицо, и принялся кататься по земле.
— Хватит! Хватит!! О, Господи, хватит!!!
Не знаю сколько длилась агония. Секунду, минуту, час, вечность… Но кончилось всё в один миг, точно по мановению волшебной палочки. Вжух… И всё вернулось на круги своя: ночь, тишина, догорающий костёр и наша троица посреди унылой степи.
Боль ушла, точно её и не было никогда, во всём теле ощущалась какая-то неестественная легкость, хотелось вскочить, бежать, танцевать, радоваться…
Эйфория пропала столь же стремительно, как и мучение, оставив после себя лишь опустошённость. Я с трудом поднялся и, шатаясь, подошёл к близнецам. Склонился над ними.
Те дышали ровно и тихо. Да, выглядели бледными и измученными, но, хотя бы, жили.
— Слава Богу, — облегченно вздохнул я, после чего подошел к костру и подкинул в него пару сухих веток, протянув руки к разгорающемуся пламени. Меня трясло, озноб усиливался с каждой секундой, слабость — тоже. Если для близнецов всё закончилось, то для меня, похоже, только начиналось.
Я моргнул и обнаружил, что стою на своем любимом пляже посреди ничто.
— Ah shit, here we go again! — повторил я бессмертную фразу Си-Джея и зашагал к замку.
Снова ад, снова пытки при жизни, снова эта клятая боль.
Ну а на что ты рассчитывал, дружок-пирожок? Что демоны обучат тебя дружбомагии за красивые глаза? Странно, вроде бы, большой уже мальчик, три десятка лет на этом свете, а всё веришь в чудеса. Скажи спасибо, что хоть это есть, и не ной, тебя ждут дома.
Я открыл ворота, вошел внутрь и с удивлением уставился на Айш-нора, сидевшего на ступенях прямо напротив входа.
— А замок твой неплох, о смертный, мне по нраву.
— Ты как тут оказался?
— Сильней ты стал, и наша связь окрепла. Могу в твой иллюзорный мир отныне я входить, отринув тело бренное, лишь дух в эмпирей устремить.
Я вздохнул и, подойдя к камину, уселся в кресло перед ним, снизу вверх разглядывая гостя.
— А сейчас мне придется переться в портал и общаться с твоими родичами?
— Да.
— А сам как, сможешь присоединиться?
— Увы, но не могу. Твой замок — мой предел, ступить ногою за него не в силах.
— Ладно, как там дети? Выкарабкаются?
— Теперь — скорей всего.
Я прикрыл лицо ладонями и задумался.