Несколько минут мы молчали, наконец, я сложил руки на груди, посмотрел на архидемона и задал вопрос, который уже давно назревал:
— Ты ведь не просто так выбрал меня, верно?
— Конечно так, — не стал отпираться Айш-нор.
— Это… моя кровь?
— Да, был уверен я почти, что ты подходишь. И не ошибся.
Я скрипнул зубами.
— Объясни нормально.
— Смертный, — свет в зале как-то поубавился, а архидемон, напротив, прибавил в размерах, в его рубиновых глазах промелькнули отсветы лавового озера, и мне вдруг захотелось оказаться в другом месте, — ты опять забыл, что я тебе не друг. Мы заключили договор священный, но не братались, не мешали кровь. Я не обязан отчитываться перед тобой…
— И, всё же, делаешь это.
— Да, не хочу недопонимания. Я выбрал тебя из-за редкого дара, мутации крови, встречающейся у немногих. Людей, подобных тебе, именуют провожатыми.
— Дай догадаюсь: я сам легче переношу инициацию и позволяю пройти её другим?
— Увеличиваешь шанс выживания.
— И сильно?
— С одного процента, до пятидесяти.
Спина покрылась холодной испариной.
— Хочешь сказать, что близнецы даже с моей кровью могли не выжить?
Айш-нор каркнул, обдав меня почти осязаемым презрением.
— Что с того?
Злоба даровала мне неожиданную храбрость. Я вскочил, и, сжав кулаки, выкрикнул:
— Они — люди!
— Они — грешники, а значит, я властен распоряжаться их судьбами.
— Близнецы не сами выбрали себе такую дорогу!
Демон расхохотался.
— О, нет, сами! Они могли умереть, отправившись к престолу любого светлого бога, в которого верят. Даже Морриган способна подарить чистым душам хорошее посмертие. Но вместо этого дети стали убивать, прелюбодействовать, воровать и лгать. Так почему же я не должен карать их?
Очень захотелось ответить грубо и жестоко, но, если так подумать, Айш-нор, пожалуй, был прав. Он — архидемон, а не добренькая фея. Его задача отделять агнцев от козлищ и наказывать преступников. Без жалости, без снисхождения. Сколько крови на руках детишек? Думаю, немало.
А на твоих ручечках, Сашенька? М-м-м? Понимаешь, что после смерти ты, скорей всего, отправишься в столь пугающее тебя озеро лавы на пару сотен лет! И Айш-нору для этого даже не нужно было покупать твою бессмертную душу!
Эта мысль окончательно утихомирила меня, и я решил перевести тему:
— Почему сейчас? Почему ты пошел на это именно сейчас?
— Удобный момент. Никто не помешает. Никто не возразит. Отчаяние глушит глас разума. Они ведь сами подписали договор, никто их не заставлял. Они обрели силу, шанс подняться над грязью. Так что закрой рот и делай то, что должно.
Я сжимал и разжимал кулаки, стиснув зубы так, что те едва не хрустели.
— А что было бы, не окажись у меня этого дара?
— Тебя бы сожрал волк либо добили паладины. А я потратил бы лишний год на ожидание. Или два года. Или десять. Мне, смертный, некуда спешить.
— Какая же ты все-таки тварь… — прошептал я, не в силах сдержать бессильную ярость. — Ничем не лучше уродов, притащивших меня в Дамхейн.
Архидемон оставил эту мою эскападу без ответа, видимо, сочтя продолжение разговора ниже своего достоинства. Очень хотелось послать его куда подальше, но…
Я вздохнул, бросил короткий взгляд на решетку напротив входа и зашагал по направлению к лестнице. Нравится или нет, но, если хочу выжить, должен становиться сильней. Пора уже научиться оставлять мораль за дверью, в последние месяцы она только мешала. Вот только не потеряю ли я тогда нечто важное, нечто, что делает меня собой?
Я поставил ногу на первую ступеньку и, полуобернувшись, спросил.
— Что теперь будет с близнецами?
— Они сказали, что хотят следовать за тобой. Что ж, я даровал им такую возможность. Воспользуются ей или нет — зависит от них.
Болело все. Она никогда не чувствовала себя такой разбитой, даже после недавней ночи в подвале.
Морвин со стоном открыла глаза и огляделась по сторонам. Темно, неподалеку догорал костер, рядом валялся брат. Она облизнула пересохшие губы и с удивлением ощутила вкус крови. Затем покосилась на окровавленный нож и миску, валявшиеся неподалеку.
Недоуменно покачав головой, она попыталась найти взглядом Аластара, но того нигде не было. Наконец, пошатываясь и постанывая от боли, она поднялась и увидела его, валяющегося возле костра.
Взвизгнув от ужаса, девочка бросилась к спасителю. Тот не двигался, но дышал, и она облегченно вздохнула, приложив руки к груди.