- Я мигом, господин... прямо сейчас...
- Дурак! Я задал вопрос: почему в доме холодно?!
- Мне очень жаль, господин... - напуганный мальчик попятился, кинулся прочь, и вскоре, точно охотничья собака, он уже бежал назад с охапкой дров.
Вспышка раздражения вызвала у хозяина новый приступ кашля. Чхве Чи Су прикрыл рот платком, согнулся, его глаза широко раскрылись, белки покраснели. Кашель не унимался, приступ не давал ему передохнуть. В этот момент он выглядел очень одиноким и беспомощным. И пытался что-то сказать, но в кашле едва не задохнулся и затрясся всем телом. Наконец приступ отступил, и Чхве надсадно, хрипло сказал дочери:
- Иди уже...
Со Хи задвинула за собой створки двери, вышла на террасу и ощутила тошноту. Бон Сун, ожидавшая ее, обняла девочку:
- Госпожа... - Она подобрала полы своей юбки и вытерла ею выступившие слезы на лице Со Хи.
Глава 2. Погоня
Солнце клонилось к западу. День, выдавшийся на редкость трудным, хлопотным, медленно таял.
Большая часть гостей, то бишь, управляющих из провинций, отбыла верхом на ослах обратно еще до сумерек. Столовая в поместье Чхве Чи Су, такая большая и просторная, какую встретишь только в храмах, тотчас опустела. И весь дом сделался словно необитаем, как берег после отлива. А ведь еще недавно здесь было полно народу.
Из-за сурового нрава хозяина, все его семейство казалось строгим, оттого и слуги вели себя соответственно тихо. Но хотя гости давно уехали, всюду царил беспорядок, поэтому работа не прекращалась до поздней ночи. В завершении всех хлопот, двери подсобных помещений и кладовых плотно задвинули, заперли на замок, а ключи надежно спрятали в дальней половине дома.
Притомившаяся повариха закончила мыть посуду, потушила на кухне свет и ушла к себе. Спустя некоторое время, погасли окна и в комнатах слуг. Погас свет в покоях матери чхампана, госпожи Юн, и почти одновременно и в комнате Бон Сун Не. Весь дом погрузился в темень и тишину. Потом взошла на небе луна, - круглое светило десятого лунного месяца, - с небольшим изъяном, будто надкушенная с одного боку. Густая тень и пугающий холод затаились по всем углам большой усадьбы. Время от времени доносился стон старого слуги Ба У, прикованного болезнью к постели, ожидающего каждый день своего конца. Рядом с ним скрючилась его жена, старуха Каннан, жалобно о чем- то причитая.
В батрацкой комнате кто-то зажег лучину.
- Зачем зажгли свет? - недовольно проворчал До Ри.
- Курить хочется, - откликнулся Сам Су.
- А этот... опять ушел?
- Ага, ушел.
Сам Су сидел, будто раздумывая, куда задевался табак. Потом он обернулся к приятелю:
- Послушай. А что, если нам с тобой выследить Ку Чхона, и выяснить, куда он постоянно ходит?
- Да с женщиной он встречается. Мы не дурачки - следить за ним.
- Вот думаю... Он, правда, говорил, что ходит в горы... только зачем? Давай, все-таки разок выследим...
- А что делать будем, если встретим тигра?
- Если суждено тебе умереть от тигра, то не избежать такой участи и здесь, лежа в этой каморке.
- Когда настанет час быть съеденным, тогда и настанет. А лезть в пасть тигру раньше времени не хочу.
- Что ж, не хочешь - не надо. Я один пойду.
- Брось! Уже поздно. Где ты его сейчас найдешь?
Сам Су отворил дверь, отыскал в темноте свои соломенные чипсины. До Ри приподнялся на локте, бросил:
- Упрямец! Я тебе сказал - не ходи! Ку Чхон уже далеко и неизвестно, где... - Он откинул одеяло. - Коль уходишь - потуши лампу! - С этими словами До Ри сам дотянулся до лампы и задул огонь.
- Этот старик, - пробурчал сердито Сам Су, плюясь, - стонет да стонет. Никак не умрет. Хоть бы засунул кто камень ему в рот.
- Разве человек в силах определить свой жизненный срок? - возразил ему До Ри. - А ты сам, что, собираешься жить вечно?
Они шли мимо высокой стены флигеля, - на деревянной двери выделялся темным металлический орнамент в виде завитка, - стараясь не шуметь, ступали осторожно, миновали кладовые и сараи, вышли к заднему двору хозяйского дома. Калитка возле росшего понцируса была открытой.
Что за причина заставляла Ку Чхона уходить ночами на гору Данг? А уходил он каждый раз, вероятно, по известному ему маршруту, - сначала добирался до крепости Кососонг, затем преодолев хребет Синсонбон, углублялся дальше, поднимался к самой вершине. И потом возвращался назад. Разумеется, весь его путь туда и обратно, был нелегок. Лес и все окрестности вокруг содрогались от рева диких зверей, спустившихся с горы Чирисан. Ку Чхон бродил по опасным тропам, оврагам, долинам, возвращался в село лишь под утро, точно безумец, и никто в доме чхампана Чхве, - ни хозяева, ни слуги, - не догадывался, где он был ночью. Поскольку им самим никогда в голову бы не пришло бродить в темном лесу, кишащим зверьми. Слуги же объясняли эти ночные отлучения Ку Чхона его связью с женщиной. Они рисовали и видели в своих предположениях то одинокую вдову из соседней деревни, то служанку дворянского дома из близлежащего уездного городка, - вот куда тот бегал на свиданье. Бывало, его пытали из любопытства: «Куда это ты, братец, ходил ночью?» И получали всегда короткий ответ: «В горы». Конечно, такое объяснение слуг не устраивало, их так и подмывало возразить, обличить его во лжи, но они сдерживали себя, качали головами и только остерегали его: «Неровен час, так и в пасть зверю недолго попасть».