Будто вымер пленный Киев
В черном пламени-дыму,
В переулки городские
Нет прохода никому.
Огневые ветры дуют…
…На горелом пустыре,
Чью-то старую, седую
Мать пытают на костре.
Дюже бабка виновата
Перед гадами была,
Бабка смолоду когда-то
Коммуниста родила.
Вырос в битвах невредимый,
Изо всех душевных сил —
Крепче матери родимой
Только Родину любил…
…Сохнут с жару капли слез,
Палачи ведут допрос:
— Укажи, старуха, честно,
С кем он связан, где хранит,
Как взрывает повсеместно
Большевистский динамит?..
То за сердце пламя тронет,
То колени обоймет…
Мать ни слова не проронит,
Мать ни шагу не шагнет.
…Долог век, короток суд,
Мать по Киеву ведут.
Вдоль по улицам паленым,
Битым камушкам каленым,
По майданам, по посадам,
По днепровским берегам,
Под сыновним, может, взглядом,
Невидимым для врага.
Может скажет бабка слово,
У несказанных ворот,
Может самого родного
Перед смертью позовет.
И тогда, никак ни волен,
В горе справится с собой,
Сам из сказки выйдет воин
На убой —
в открытый бой.
Долог день, короток суд,
Мать по Киеву ведут.
Стража — слева, стража — справа,
Только шаг неровный тих,
И не стынет след кровавый
На широких мостовых,
Да багровою листвою
Опадают с высоты
Над головушкой седою
Обожженные сады.
Только кровь горит над бровью
В цвет багрового листа,
Только гневом и любовью
В муке скованы уста.
А уж ночь, такая ночь —
Никому дышать невмочь.
В Минске — виселицы строят,
В Курске — кровь, как воду, льют,
На Дону — живых хоронят,
Мертвым смерти не дают…
Но встает,
как жизни рада,
В бой за Родину свою,
Невидимая громада,
Смертью смерть поправ в бою.
1942—1957 гг.
И. Козин
В БОЯХ ЗА РОДИНУ