Дело было так.
Обязанности Сережки по работе были довольно несложными. Он вручную загружал мульды — чугунные коробки — стальным ломом. Лом был заранее рассортирован более опытными рабочими. Нагрузив мульды, Сережка доставлял их к подъемнику, а тот уже — на площадку к мартеновским печам. Дело нехитрое. От Трубникова требовалась быстрота и разворотливость. Мартеновские печи были страшно прожорливыми существами. Сверху, с гордого поднебесья то и дело раздавались сердитые голоса:
— Эй вы, черти! Пошевеливайся!
И однажды, как раз именно после такого «благословения», в шихтарнике появился незнакомый Сережке человек. У него было веселое, улыбающееся лицо, измазанное машинным маслом. Лицо было окружено ореолом беленьких, как будто светящихся кудряшек. Грубые штаны и тужурка из «чертовой кожи» не могли до конца исказить это хорошенькое произведение природы. «Произведение» громко поздоровалось:
— Привет, работнички!
Сережка обомлел: Наденька Красилова! Та самая Наденька, которую видел он в доме Гриньки Вохминцева — веселая подруга строгой Анны Васильевны.
— Наденька! Как ты попала сюда? — растерянно спросил Сережка.
— Через форточку, — отрезала Надя и вдруг удивленно замигала: — Сергей? А ты почему здесь?
— Я-то? Да я, знаешь… — но досказать не успел, потому что сверху грозно прогремело:
— Эй, шихтари! Дрыхнете, черти?
Перед глазами Сережки вдруг вырос Зот Филиппович, прицелился ему в грудь своей роскошной тростью и гневно спросил:
— Эт-то что такое?
Сережку оскорбил начальнический выпад, да и хотелось доказать девушке, что он не из трусливого десятка.
— Уберите вашу отвратительную палку! — вскипел он. — Не имеете права тыкать этим деревом!
— Я тебе покажу право! Брагин, почему в бригаде нет дисциплины?
— Будет дисциплина, Зот Филиппович! — ответил Санька и погрозил Сережке кулаком.
Потом Зот Филиппович глянул на девушку:
— А ты что здесь делаешь, Надежда?
В ответ она рассыпала бойкую скороговорку:
— Понимаешь, папочка, у нас авария. Вышла из строя главная трансмиссия. Все станки на простое. Я решила проведать тебя.
— Можешь проведывать сколько угодно, но не отрывай людей от работы, — уже мягче сказал начальник цеха, а в сторону Сережки стрельнул сердитым взглядом.
Сконфуженный Сережка не заметил этого. Вот тебе и раз! Надя — дочь грозного начальства! Он торопливо стал кидать в мульду стальные обломки. А сам размышлял. Первое: никак не верилось, что у сварливого старикашки могла быть такая прекрасная дочь. Второе: почему у такого интеллигентного папаши дочь на грязной работе?
Красилов увел Наденьку в свою конторку. Уходя, девушка подмигнула Трубникову. Тот в ответ помахал рукой. Когда они удалились, Сережка укоризненно покачал головой:
— Какой серьезный папаша!
Санька Брагин сказал строго:
— Ты на работе, Трубников. Понял? И про все постороннее забудь.
— А любовь — это постороннее?
— И про нее забудь!
— Не могу.
— Он тебе покажет — не могу!
— Ну, зачем такие строгости, Саня? Я же отлично знаю, что ты бригадир, — примирительно проговорил Сережка и с таким рвением принялся за работу, что только звон поднялся в шихтарнике.
Глава 3
ГОРЯЧИЕ ГОЛОВЫ
Среди шихтарей Сережка скоро стал своим парнем. В этом, конечно, не последнюю роль сыграл его не знающий устали язык.
Дома ребятам не сиделось, и на завод они приходили иной раз за час до начала смены. Около цеха валялись стальные болванки. Ребята рассаживались на них, курили, грелись, щурились на солнышко. Сережка почти ежедневно забавлял приятелей потешными историями, которые выдумывал тут же: сказки не сказки, а что-то вроде этого. Сядет на болванку, обведет ребят смешливыми глазами, закурит папироску и начнет плести затейливые словесные узоры — только слушай. Иной раз его фантазия разыгрывалась так, что сказка продолжалась несколько дней подряд. Не только слушатели — он и сам удивлялся этому новому своему таланту.
Однажды на самом интересном месте его прервал Красилов. Сережка был рад появлению Зота Филипповича, потому что продолжение сказки еще не успел сочинить.
То ли потому, что утро было удивительно погожее, то ли еще почему, — настроение у Зота Филипповича было отменным. Его морщинистое лицо изображало что-то похожее на улыбку, глаза из-под нависших бровей смотрели приветливо, седые пушистые усы не топорщились грозно.