Когда вошел в будку газовщика, доменщики все еще толклись вокруг стола, что-то подсчитывали да пересчитывали, ставили разные «провокационные» вопросы и сами же отвечали на них. Сколько раз повторялось «а если?..»
Бугров повернулся к Шерабурко, улыбнулся:
— Ну как думаешь, Кирилл Афанасьевич? Лучше будет, а? Надо немножко придержать газ. Пусть он не спешит из печи на волю.
— Это резонно. Улицу отапливать не надо, это дело солнца, а не доменного газа. Но как лучше это сделать? — Он пожал плечами, помолчал: — Решайте, вы — инженеры, а я что…
— Иной практик больше инженера знает, — сказал Бугров.
— Може и так. Надо попробовать. А если что — начальство на месте, само решит, — глаза Шерабурко блеснули.
Но начальник цеха этого блеска будто и не заметил, он спокойно ответил:
— Да, если случится непредвиденное — придумаем решение на ходу. Командиры в наступлении так же делают? — Он взглянул на Степана: — Давай, действуй.
Мастер позвонил машинисту вагон-весов и дал команду. Сердито гудящую, прожорливую печь начали питать по-новому.
Раньше загрузку шихты начинали с кокса: он, падая с края конуса, прикрывающего ствол шахты сверху, ложился первым слоем по окружности, возле самой стенки печи, доменщики говорят — по периферии. Кокс горел, давая дорогу газу, который стремился с огромной скоростью улететь вверх, покинуть домну.
При такой системе загрузки доменщикам легче работалось — ведь шихтовый ствол кругом «обгорал», без всяких задержек медленно оседал, таял, превращаясь в шлак и чугун. Тут уж шихта к стенке не «пристынет». Но при этом много газу улетало впустую, к тому же стенки шахты все время калились, постепенно выгорали, сокращая и без того недолгий век печи.
И вот теперь доменщики решили к стенкам домны, к кладке, засыпать не кокс, а руду. Если раньше давали в печь дозу кокса, две дозы руды и снова две дозы кокса, то теперь стали засыпать дозу кокса, две дозы руды и две дозы кокса. При таком размещении материалов шихты, решили командиры, раскаленный газ уже не проскочит возле стенки ствола шахты — руда помешает, она придержит его, заберет у него почти все тепло, а тогда иди!
Сыпали и час, и два, и три… Домна вела себя спокойно. Мастера, начальник цеха то поднимались наверх и смотрели, как кокс и рудный агломерат с грохотом скользили по конусу, скрываясь в шахте, то снова спускались на площадку, заглядывали в фурмы, тревожно прислушивались к гудению печи, словно ожидая, что вот-вот что-то должно произойти.
Но ничего не происходило. Плавление руды продолжалось. Шихта беспрерывно оседала вниз и таяла. Горновые уже начали готовиться к выпуску шлака. Тогда инженеры и мастера один за другим пошли в будку газовщика. Они молча обходили приборы, подолгу задерживаясь возле них.
Приборы подтверждали, что печь работает нормально. Первым заговорил Степан Задоров:
— А идет ведь, Михаил Григорьевич.
— Куда же ей деваться, — ответил Бугров. — Заставим — пойдет. Но все еще может быть. Домна, товарищи, коварная штука. Всякое бывает. А пока дело идет. Вон смотрите, термопары уже показывают понижение температуры кладки. Так и должно быть, — сдержанно радуется начальник цеха. — Это хорошо! Пусть газ шихту греет, а не стенки печи.
— Вот так бы и шла все время, — тихо, будто про себя, сказал Степан. — Ладно обмозговали.
— Пойдет, дорогой, пойдет! — Бугров хотел даже похлопать по плечу молодого мастера, но вспомнил, что они на рабочем месте и кругом люди, раздумал. Он только сжал руку Задорова повыше локтя и направился к выходу, наказывая: — Если что — звоните мне и технологам.
Домна гудела бодро и радостно.
Шерабурко по-прежнему молчал. В нем боролись разные чувства. Он пытался сразу же уйти домой и не смог: захотелось посмотреть, узнать, как будет вести себя домна при завалке шихты по-новому. Он побаивался, что при такой засыпке середину шихтового столба может «продуть». Значит, не надо вводить это новшество. Но ведь он своими собственными глазами смотрел на приборы и видел, что поток газов идет хорошо, а стенки печи уже не «плачут» от нестерпимой жары, домна будет дольше жить, а это же миллионы!..
Где-то в глубине души прочно сидело сомнение: «Посмотрим еще… Похвали их за новшество, одобри, а вдруг дело не пойдет, вот тогда они же и посмеются: «О, старый, ты тоже…» Нет, уж, лучше подождать».
И Шерабурко ждал. Он молча ходил вокруг печи, смотрел, прислушивался, посапывая.