В детстве меня поразили строки старой книжки о том, что «недавний лицеист Пушкин вместе с родителями летом 1817, а затем 1819 года проезжал из Петербурга в сельцо Михайловское через Гатчину, Порхов, Ашево, Бежаницы, Новоржев — кратчайшим и наиболее удобным путем, которым неоднократно пользовался и впоследствии». Это было открытие! Пушкин ехал через мою деревню Верховинино, мимо имения барыни Елагиной Успенья, в которое мы бегали теперь в школу, через село Ашево, куда по воскресеньям ездим с отцом на ярмарки. Целыми днями просиживал я на пыльном откосе и, подстегивая воображение, силился представить карету, запряженную тройкой, а в окне кареты курчавую голову поэта, глядевшего на мальчишку-подпаска, который, возможно, сидел на том же месте, где сижу я, и который — все может быть! — был моим дедом.
Интерес к прошлому русских деревень и сел с годами все нарастал и нарастал во мне. «Казаки себежские и оночецкие разные люди взяли город Заволочье у Олисовского и много сукон и город сожгли…» — повествовала летопись 1613 года, и я отправлялся к истокам реки Великой искать бывший город, а теперь село Заволочье. «Академик В. А. Обручев, автор «Земли Санникова», родился в 1863 году в селе Клепинино…», — рассказывала краеведческая книжка, и я ехал на верхнюю Волгу, бродил заросшим пустырем, на котором некогда стояло село, подчистую сметенное войной. «Лета 1763 года приде в село Мологино некий учитель Алексей Раменский, нареченный из Москвы-града, да помнят начал он творити дела и школу для народа создаша и жизни своей пятидесяти лет сему делу положивши…» — повествует хроника учительского рода Раменских, коему уже более двухсот лет. В селе Татево, в школе, основанной ученым Рачинским, учился будущий художник Богданов-Бельский, запечатлевший своего учителя в картине «Устный счет»… В селе Волок на реке Себеже родилась и выросла Елизавета Дмитриева-Томановская, которую Маркс послал на баррикады Парижа представителем I Интернационала… Село Полибино — родина сестер Корвин-Круковских: ученой Софьи Ковалевской и революционерки Анны Жаклар… В селе Тележники под Себежем находилось имение Фонвизина, куда приезжал он в 1792 году, желая поправить бедственное положение крепостных крестьян… Имена вызывали жгучий интерес и благоговение. Я подолгу разглядывал аллеи старых парков, полуразвалившиеся флигельки и каретники, дороги, обсаженные березами, заглохшие пруды, как немых свидетелей минувшего, сожалея, что не могу выпытать у них того, что не вошло в книги и летописи, что было доверено только им.
Потом и сам, собирая рассказы очевидцев и участников событий последнего полувека, в меру сил писал историю русской деревни. Удивительно богатые чувствами и душевной красотой люди встречались мне.
Течет по Валдаю речка Полометь. Начинает она свой путь в центре Валдайской возвышенности из лесного озерка и, огибая холмы и взгорья, бежит на север, а в Рахинских болотах, описав широкую дугу, поворачивает на юг и вливает свои воды в Полу, а та уж несет их в Ильмень-озеро.
В грибную пору, когда на прибрежных кручах лимонно-оранжевым огнем возьмутся березы и рябины, а в борах высыплет рубиновая брусника и тонкая паутина серебряной пряжей заткет орешник, — в такую пору кажется, что течет река сквозь яркое полымя.
Вода в Поломети редкой чистоты. На перекатах каждый камешек виден, столетние сосны прямо с обрывов пьют корнями хрустальную воду. А на лугах ивы и ольхи так низко склонились к реке, что совсем спрятали ее от глаз человека, — тут самые соловьиные места.
На одном из таких мест, в самом истоке реки, стоит небольшая деревенька Крестовая. Довелось мне там бывать.
В ту пору в Валдае секретарем райкома партии работал Яков Федотович Павлов, известный всей стране сержант Павлов, герой Сталинградской битвы. В беседе я спросил у него:
— Где ваша родина, Яков Федотович?
— Здесь, на Валдае. В Крестовой родился.
— Часто там бываете?
— Не очень. Все как-то не случается. А надо бы…
Тогда мы и собрались. Было это поздним августом под воскресенье. Юрка, девятилетний сын Якова Федотовича, с нами увязался.
А надо сказать, лето в тот год выдалось дождливое. Редкий день простоит без дождя. Выправлялись — на небо поглядывали: низкое, глухое, но вроде бы не грозит скоро пролиться. Однако ошиблись, сразу за городом редкие капли застучали по брезентовому тенту машины.