— Эх! Жаль, что я не смогу насладиться картиной полностью. Дела не ждут. Надеюсь, последние секунды твоей жизни будут сполна насыщены болью и страданием. Прощай, де Голль. Ха-ха-ха-ха-ха!
Ни на секунду не прерывая смех, Висентия исчезла в телепортационной капсуле, оставив умирающего Шарля среди проникнувших в подвал далёких звуков полицейских сирен.
День 9 ноября 1970 года стал для планеты Земля поистине трагичным. Погиб ещё один настоящий француз.
Глава 16. Возвращение блудного астронавта.
Сто пятьдесят второй батальон морской пехоты США стоял в двадцати километрах южнее Сайгона. После трёхнедельных боёв с вьетконговцами всё подразделение перевели в резерв до прибытия свежей крови. Поэтому здесь не было слышно разрывов мин, снарядов и авиабомб, не звучали своим сухим треском выстрелы. Только шум вертолётных лопастей иногда напоминал бойцам, где они находятся. Приказов не поступало, поэтому каждый убивал время, как мог: травлей весёлых историй с гражданской жизни, игрой в покер или на гитаре. Над поляной, где расположился батальон, плавно растекались слова любимой всеми солдатами песни: "There is a house in New Orleans. They call a rising sun. And It's been the ruin of many a poor boy, and God I know, I'm one…".
Внезапно, внимание одного из часовых привлёк интенсивный шум в джунглях. Он снял с предохранителя винтовку и направил её в сторону, откуда доносился шорох. Из зарослей выбежал человек типичной европейской внешности. На его теле лохмотьями висело то, что когда-то было рубахой и штанами, а армейские ботинки, казалось, развалятся на куски кожи после первого же шага. Как ни странно, лицо было относительно чистым, всего лишь чуть-чуть измазанным пеплом. Через плечо висел ремень с несколькими магазинами к автомату, который крепко сжимался в мускулистых руках.
— Стой! — крикнул часовой. — Брось оружие. Руки вверх! — Выбежавший из джунглей тут же повиновался. — Кто ты?
Однако тот, кому был адресован вопрос, молчал. Он сверлил часового своим взглядом и, судя по невероятно серьёзному выражению лица, что-то усиленно обдумывал.
— Ты что, оглох? Я спрашиваю, ты кто? — уже немного более резким и громким голосом спрашивал часовой. Рядом стоял другой боец, он прибежал ещё тогда, когда услышал слово "стой". В отличие от своего товарища, он не спешил поднимать винтовку, а вместо этого внимательно разглядывал новоприбывшего, чья фигура вызывала у него весьма неоднозначные эмоции:
— Вот дьявол. Гарри, откуда я могу знать этого парня? — обратился он к часовому.
— Не знаю. Может быть, он из роты Фоули?
— Возможно. Ты кто?
Таинственный незнакомец колебался ещё несколько секунд. Наконец, он дал ответ, которого все так долго ждали:
— Астронавт НАСА. Эдвин Олдрин.
— Ха-ха-ха-ха-ха! — рассмеялся Гарри. — А я Пол Маккартни, гитарист Битлз. Приятно познакомиться.
— Гарри, — обратился к нему второй солдат, который даже не думал смеяться, — я вспомнил. Он не врёт.
— Ты рехнулся, Джим?! Какой Эдвин Олдрин здесь, во Вьетнаме?
— Говорю тебе, это он! Они были у нас в Лос-Анджелесе после полёта. Да и газет с его лицом я прочитал немало тогда.
— Слава богу, хоть кто-нибудь мне поверил… — сквозь зубы процедил Олдрин.
— Ну-ка постой, — Гарри опустил винтовку и подошёл ближе, — а ведь и, правда, он! Точно! Он! Прости, не узнал сразу. Тебе срочно надо к нашему командиру. Джим, отведи. Я не могу пост покинуть.
— Окей. Давай за мной. Да, и прихвати свой автомат. Вьетконговцы могут и здесь очутиться.
Эдвин, последовав совету Джима, побрёл вслед за ним к штабу батальона. Проходя мимо солдат, он старался отводить своё лицо от пристальных взглядов, изрядно смущавших его не меньше, чем слова "рота Фоули" на устах каждого второго бойца. Что это за подразделение? Почему о нём говорили Джим и Гарри? Не важно. Это сейчас не важно.
— Господин майор, разрешите войти. Сержант Милтон, — громким голосом сказал Джим, становясь в проходе палатки.
За столом в дальнем конце сидел мужчина на вид лет сорока. На голове красовалась каска, а в зубах он сжимал толстую сигару. Всё это придавало ему особый пафос типичного американского солдата.
— Разрешаю. Что там у тебя?
— Наверное, это вас сильно заинтересует… — Джим дал пройти вперёд Эдвину.
В отличие от остальных предыдущих, командир батальона сразу узнал его. От удивления он раскрыл рот так, что, казалось, сигара вот-вот упадёт.
— Вы свободны, сержант.
— Есть, — и, бросив последний взгляд на звезду в лохмотьях, Джим покинул палатку.
Эдвин проводил его взглядом. Повернув голову обратно, он уже увидел командира батальона прямо перед собой:
— Эдвин Дональдсон.
— Тёзки, — приятно улыбнулся Олдрин своему новому знакомому и пожал ему руку.
— Как вы оказались во Вьетнаме? Какое у вас могло быть дело здесь?
— Ну… как вам сказать… Это долгая история. Возможно, вы даже не поверите.
— Хорошо. Можете не говорить. Я понимаю. Прекрасно понимаю. Кое-какие солидные люди из Пентагона посчитали, что личностям, вроде старого вояки Дональдсона, подробности сей операции знать необязательно. Я прав?
— Так точно, — снова улыбнулся Олдрин.
Дональдсон разразился звонким хохотом. Что он означал, оставалось только догадываться. Офицер подошёл к столу, опёрся на него кулаками и, пару раз пыхнув сигарой, заключил:
— Как бы там ни было, можете рассчитывать на мою помощь в любом деле.
— Спасибо.
— Не за что. Можете пока остаться у меня в палатке. Угощу вас селёдкой, и не только. Ха-ха-ха.
— Благодарю вас. Но я для начала пройдусь. Люблю, когда вокруг много белых лиц. Соскучился по этому чувству, знаете ли.
— Понимаю. Эти ублюдки изрядно вас потрепали, я смотрю.
— Да уж, не помиловали. Я скоро вернусь.
— Хорошо. Если что, я буду здесь.
Олдрин вышел из палатки. Окинув взглядом поляну, он, наконец, почувствовал себя в безопасности. Американские солдаты не могут внушать иного чувства гражданам своей страны.
— Ну, здравствуй, Эдвин, — до ушей Олдрина донёсся тонкий насмешливый голос. Он обернулся и увидел, как на броне лёгкого гусенечного транспортёра сидела рыжая женщина в коричневой блузке. Свои чёрные штаны она не переставала очищать от чего-то красного. Подойдя ближе, Олдрин понял, что это кровь.
— Эмм… Чья это…? — он не нашёлся более, что спросить.
— Скажу коротко и ясно. Того, кто мне не нравился.
— Ты всегда убиваешь тех, кто тебе не по душе?
— Да! — женщина сверкнула глазами и оскалила зубы в дерзко-злорадной улыбке.
— Ну, надеюсь, я тебе нравлюсь?
— Пока да.
— Как тебя зовут, кстати?
— Висентия, — мило назвав своё имя, она театрально подала Эдвину руку для поцелуя. Тот уже собрался сделать галантный жест, как увидел, что кисть её руки тоже полностью покрыта кровью. Женщина рассмеялась так громко и звонко, что Олдрину стало немного не по себе.
— Ну, я так смотрю, моё имя ты уже знаешь. Это неудивительно.
— Конечно! Кто не знает лунного героя? — Висентия откинула в сторону грязную тряпку, — дьявол забери этих ирландцев, какая у них липкая кровь, — из кармана она достала вторую и продолжила столь неприятное для себя занятие.
— Я так понимаю, тебе от меня что-то нужно?
— Мне? Ха-ха-ха-ха-ха! Нет. Феллсу.
— Этому подонку, что бросил меня погибать здесь? Я чудом выжил тогда.
— Если бы они начали тебя искать, то это ничего бы не изменило! — В голосе Висентии послышались, наконец, серьёзные нотки. — B-52 – это такие милые птички, которые сметают всё на своём пути. И ты должен благодарить судьбу за то, что остался жив.
— Пожалуй… — Эдвин призадумался, — ты права.
— И ты, конечно же, пойдёшь со мной?
— А у меня есть выбор?