О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи. Я добавил в костер большую охапку веток и, держа шпагу наготове, сидя немного вздремнул. Я с нетерпением ждал рассвета, который, как мне тогда казалось, никогда не наступит. Когда же наконец наступил рассвет, серый и холодный, задул сильный ветер, клонивший к земле деревья и вздымавший с земли песок, который барабанил по корпусу корабля, словно шрапнель, некоторые из острых песчинок больно вонзались мне в лицо.
Не выпуская шпаги из рук, поскольку теперь мне чудилась опасность под каждым кустом, я направился к тому месту на острове, где, как мне казалось, я увидел несколько молодых ясеней. И действительно вскоре я убедился, что так оно и было. Я выбрал высокий, ровный, гладкий, без сучков ствол, толщиною не меньше моего запястья или даже чуть больше. Это было молодое деревцо, пострадавшее от лесного пожара. Его я и срубил, поскольку оно показалось мне идеальным для изготовления лука.
Срубленное дерево перетащил в свое убежище под навес. Потом, невзирая на дождь, собрал кучу одинаковых камней, размером с кулак. Я снова сел у костра и принялся за дело: мне предстояло придать стволу форму будущего лука. Это очень нудная и трудоемкая работа, однако она все же согревала мне душу, а лук был мне жизненно необходим, чтобы выжить.
Немного позже, снова со шпагой наготове, я пошел проверить рыбную ловушку. Она все еще была там... вернее, только то, что от нее осталось. Скорее всего, аллигатор пытался достать из нее рыбу, которая, безусловно, туда попала.
Я крепко выругался, затем взял оставшуюся заднюю часть ловушки, которую еще можно было использовать, и вернулся в свое укрытие, чтобы сделать новую ловушку. К наступлению сумерек ловушка была готова, и я поспешил ее установить. А затем вернулся под навес, чтобы продолжить работу над луком, я разравнивал поверхность ствола изнутри и придавал ему округлую форму снаружи.
Голод беспощадно напоминал о себе.
В ту ночь я устроил довольно большой костер и спал относительно комфортно, лишь изредка просыпаясь, чтобы подбросить очередную порцию топлива и еще раз пристально вглядеться в темноту.
Мой костер находился в надежном укрытии, и мне не приходилось опасаться, что его могут заметить с материка.
С наступлением рассвета я отправился к своей ловушке и на сей раз обнаружил в ней три большие, прекрасные рыбины!
На речной отмели у берега я обмазал рыбу густым слоем глины, затем отнес к костру и положил под горящие угли на краю костра. По прошествии некоторого времени, когда голод стал совершенно нестерпимым, я съел их... все три за один присест, и, должен сказать, рыба была отменной.
Ночью дождь стих, и я умерил пламя костра. Я смастерил несколько капканов для небольших зверьков и вскоре извлек большую рыбину из своей ловушки и снова пожевал противоцинготной целебной травы.
Я решил, что теперь пора подумать о том, чтобы вырваться из заточения на этом острове. Значит, нужна переправа на большую землю. Я дважды поднимался на самую высокую точку острова и, прячась среди деревьев, внимательно изучал течение реки в этом месте. Поблизости и вдалеке я не замечал ничего подозрительного - ни какого-либо движения, ни парусов.
Лишь на четвертый день я завершил наконец работу над луком и стрелами, а на пятый день отыскал могучее мертвое дерево, зацепившееся корнями за растущий по краю острова кустарник. О, если бы я смог оседлать этот ствол, оттолкнуть его от берега и направиться на нем к заветному противоположному берегу.
На шестой день, с двумя жареными рыбинами за пазухой в качестве неприкосновенного запаса продовольствия, я смог-таки оттолкнуть бревно от берега, а еще менее чем через полчаса ступил на твердую материковую землю среди лесных зарослей.
Я подумал, что надежнее всего было бы сейчас отправиться к Потаке, но я, как и Руфиско, не очень-то полагался на его помощь и защиту, поэтому предпочел пуститься в путь вдоль побережья пешком.
Утром седьмого дня я подстрелил оленя.
Глава 15
Спрятавшись под низкорослым кустарником, который венчал вершины песчаных холмов, я внимательно и терпеливо изучал береговую линию до самого горизонта, но не обнаружил ни одного паруса.
Время от времени я натыкался на цепочки следов, оставленных индейцами, но самих индейцев, будь то мужчина, или женщина, или даже ребенок, нигде не видел. Я съел довольно большой кусок оленины, и у меня еще осталось примерно столько же. Мне часто доводилось видеть основательно исхоженные тропинки, однако я преднамеренно избегал их, стараясь держаться ближе к одиночным следам, а то и вовсе следовал непроторенными путями через лесные чащи.
Скорость моей ходьбы была небольшой, но это вполне меня устраивало, поскольку я имел возможность больше узнать о местных породах деревьев, о состоянии лесов и всего того, что мне встречалось на пути.
По моим расчетам я должен был в скором времени выйти к побережью. Если "Тигру" удалось ускользнуть, то он еще, может, и вернется... а может, и нет. Если же его захватили пираты "Веселого Джека", то весьма вероятно, что я уже больше никогда не увижу своих друзей. Мысль о том, что Абигейл могла оказаться в руках Ника Бардла, была мне нестерпимой.
Но "Джек" все же вернется. Вероятно, вернется и "Тигр". Эти проливы были весьма надежным укрытием в любую непогоду и шторм. Хотя оказаться в открытом море во время шторма было смертельно опасно. В этих местах высокие берега служили естественной защитой от шторма, а вдоль проливов было множество небольших бухточек, куда впадало несколько рек, поэтому они часто использовались моряками в качестве надежного укрытия.
Бардл был опытным морским волком... и весьма осторожным и предусмотрительным. Он безусловно знал эти проливы и не раз здесь побывал. Но как бы то ни было, я должен выжить и постараться добыть еще немного пушнины.
При помощи силков и ловушек мне удалось поймать несколько норок, одну ондатру и четырех бобров, а выпущенной из лука стрелой - убить лисицу.
В ту ночь расставленные мною ловушки добавили к моим трофеям еще одну лисицу, норку и зайца. С первых двух я снял шкурки, а зайца зажарил на костре и съел. С наступлением рассвета я продолжил свой путь среди дюн и холмов к самой высокой вершине, откуда, как я надеялся, увижу весь пролив.
Пробираясь сквозь заросли кустарника, я обнаружил необычную тропинку. Когда же я присмотрелся к оставленным на ней следам, то был немало удивлен. Это был четкий отпечаток каблука! И каблука не мокасина, а маленького, изящного каблучка совершенно новой обуви.
Я с любопытством разглядывал эти следы, заходя то слева, то справа, и пришел к выводу, что обладательница маленьких башмачков прошла по этой тропе между дюнами не далее как вчера ночью или вчера вечером. Ее сопровождали по крайней мере двое мужчин.
Она?
Несомненно, это был след, оставленный женщиной, но не индианкой же! Тогда кто же мог быть обладательницей этих башмачков...
Только Абигейл!
Дым?.. Внезапно я почувствовал запах дыма. Еще через несколько минут я обнаружил стоянку и увидел трех мужчин и Абигейл.
Она сидела у костра напротив меня. Глядя на нее, я невольно восторгался ее мужеством. Никакой печали или растерянности на лице, и даже то, как она сидела, свидетельствовало о ее несомненно гордой и сильной натуре.
- Вас закуют в цепи и повесят, - твердо говорила она мужчинам, по-видимому захватившим ее в плен. - Вы просто не понимаете, какое преступление вы совершили.
В одном из мужчин я узнал Дарклинга, грубого и низкого подлеца.
- Да ты просто дура, - гаркнул он. - Никто и никогда не узнает того, что произошло здесь. Теперь ты наша пленница и будешь исполнять все, что мы тебе велим. Вот погоди, к вечеру мы захватим самого Темпани. И знай, он нам нужен мертвый, а не живой. У нас нет времени возиться с пленниками... ну, если они не окажутся молоденькими и привлекательными. Эй, нам надо решать, обратился он к. своим компаньонам, - ее туда, где находятся остальные? Или, может, немного подержать здесь?..