По телу моему пробежала волна мягких сокращений, и я вновь почувствовал себя в коконе нежной и тёплой плоти. Вслед за этим пришло ощущение тугого мокрого кляпа во рту, который пульсировал и истекал терпким соком. Потом дал знать о себе язык, сообщая о болезненном натяжении и что он так основательно и давно проглочен женским началом, что не рассчитывает уже вырваться на свободу.
Я открыл глаза и увидел Ринку, томно откинувшуюся назад и увязшую в расшелине супервагины. С боков её сжимали гигантские половые губы, а тело оборачивали хищные лепестки.
«Хи-хи, она балдеет, — проворковала сёкая. — Поэтому сейчас почти не контролирует своё тело. Очень скоро она просто… хи-хик, ты и сам понимаешь что она сделает. Посмотри, как сильно оттопыривается у неё животик. Потоп должен получиться знатный. Не боишься?»
«Боюсь, — честно признался я. — И что мне теперь делать?»
«Хи-и-и! — весело пропела бесплотная леди. — Ты должен радоваться, что я у тебя есть. Боготворить меня. Кормить меня. Я помогу тебе легко принять в себя всё оранжевое пламя. Просто очень много жидкости и много энергии. А ты позволишь мне себя потом съесть».
«Хорошо», — без колебаний согласился я.
«Ва-а-ау-у-ур! — буквально взвыла сёкая от восторга. — Ты будешь радоваться тому, как я тебя ем? Будешь?»
«Постараюсь. Но не знаю точно. Меня ещё никто не ел».
«Я буду очень вкусно тебя есть. Тебе понравится! Обязательно должно понравиться. Верно ведь?»
«Ну, если вкусно, то, я думаю, что да, верно».
«Да! Да! — обрадовалась дух и причмокнула супервлагалищем, обсосав меня от шеи до самых ног. — А теперь расслабь горло. Я тебе его раскрою. Уже скоро! Скоро ты станешь миленьким приложением для женских вагин. Это знаменует окончательное и бесповоротное твоё падение в пучину оранжевого рабства. Самого неприятного рабства для многих мужчин, и такого желанного для всех, кто в него погрузился».
— А-а-ан-н-н! — простонала Ринка, и киска её стала расслабляться.
«Пора, — оживилась сёкая. — Сейчас я войду тебе в самое горло. Попробуй расслабиться. Тогда больно не будет».
Честно говоря, я понятия не имел, как расслабить горло, и это едва не заставило меня запаниковать. Однако в следующее мгновение в глотку мне проник толстый таран, основательно её раздвигая. Я почувствовал, как мышцы гортани непроизвольно напрягаются, сопротивляясь растягивающей их силе, и тут же попытался расслабиться, позволяя непонятной бесплотной дубине проникнуть ещё глубже, прямо в мой пищевод, и ещё шире растянуть его.
«Молодец, — удовлетворённо похвалила сёкая, — у тебя получается».
А потом Ринка застонала вновь, и…
(Сцену золотого дождя можно прочесть в оригинальной версии книги).
Насладившись оранжевым удовольствием, Ринка безвольно просела, усаживаясь всем своим немаленьким весом на моё лицо и расслабилась.
— О-о-ох! — простонала рыжая леди, томно прикрывая глаза, и на губах её расцвела блаженная улыбка. — Какой ка-а-айф! Боже…
С обратной стороны хлопнула дверь и нижнюю часть моего тела залили потоки воды, совершая приятное омовение. А уже через пару секунд в кабинку ворвалась Лика с горящими от азарта глазами и, плюхнувшись на коленки возле меня, впилась взглядом в мою шею.
— О да! ДА-А-А! — радостно заголосила она, хлопая в ладоши. И от этих криков Ринка подпрыгнула и чуть не свалилась на пол, потеряв на мгновение равновесие.
— Какого хера ты так вопишь, дура! — возмутилась она, опираясь на ноги и приподнимаясь надо мной. — Побалдеть нормально не дала, горлопанка!
— Извини, Риночка, извини! — откликнулась нарушительница спокойствия, улыбаясь, как именинница. — У тебя получилось, понимаешь?! Получилось второй оранжевый листик создать! Ты только посмотри, какой он яркий!
— Ясно дело, получилось, — проворчала рыжая амазонка, перешагивая через мою голову и присаживаясь рядом. — А иначе как бы я кайфанула от двухцветного блаженства?
— Какого он класса, как думаешь?
— Не слабее второго, — задумчиво сказала Ринка. — А может и сильнее. Но зелёные поярче горят, видишь?
— Ага. Но совсем чуть-чуть! Может, полуторный? — предположила Лика.
— Вполне возможно.
Я слушал их разговор и думал с удовлетворением:
«Получилось. Миссия выполнена. Я заработал за один день два зелёных и два оранжевых листика. Как это классно».
Вот только особенно ярких эмоций при этом я почему-то не испытывал. Состояние моё было томным, сонным, да перед глазами ещё плавали оранжевые искорки. Казалось, весь воздух вокруг посверкивает апельсиновым цветом и пахнет очищенным цитрусом. Хотелось закрыть глаза и расслабиться, погрузиться в эти приятные запахи и уснуть.
Девушки обратили, наконец, внимание, что я смотрю на них, и Лика сверкнула зубками, улыбаясь уже персонально мне.
— Ты — герой, Димочкин! Настоящий герой! — радостно сообщила она.
— Вот как? Герой, значит? — откликнулся я, вяло улыбаясь в ответ. — А я думал, что раб.
— О, да! Раб! — со смехом подтвердила амазонка, и улыбка её стала хищной. — Геройский раб.
— Пошли, — сказала Ринка и, похлопав подругу по плечу, поднялась на ноги. — Ему надо отдохнуть. Видишь, носом клюёт?
Лика кивнула ей, но напоследок притянула меня к себе за волосы и с жаром поцеловала в губы. Она по-хозяйски проникла мне в рот языком, исследовала внутренние территории и, сочно причмокнув губами, отпустила.
— Я тебя обожаю, мой драгоценный раб, — шепнула мне на ухо девушка и тоже поднялась на ноги.
Потом амазонки вышли наружу, закрыли дверь, и фиксирующий механизм поглотил меня, омывая лицо тёплыми струйками.
«Как приятно, — подумал я, нежась в потоках воды. — А быть парием на Форсу не так уж и плохо. Отношение вполне себе человеческое».
«Не у всех и не ко всем, — возразила мне сёкая. — Эти женщины видят в тебе отца своих будущих детей, — пояснила она. — Поэтому твой статус в их глазах значительно выше, чем у простого раба».
«Значит, с другими париями в Валенсии обращаются хуже?»
«Всё от хозяек зависит, от их характера и от чувств, которые они к своей собственности испытывают. Если женщина влюблена в мужчину, то при любом его статусе будет тепло к нему относиться. Хотя даже с возлюбленными париями в значительно меньшей мере считаются. Тут преобладает скорее эгоистичное обожание».
Апельсиновый запах постепенно усиливался, оранжевые огоньки разгорались всё больше и больше, разрастаясь в размерах, и очень напоминали мне сейчас роящихся светлячков. Я чувствовал, как сознание постепенно туманится, и голос духа отдаляется от меня.
«Тебе нужно поспать, — сообщила сёкая, — хотя бы с полчасика. Пока все переходные процессы не завершатся и листики не сформируются полностью. Отдохни. Я больше не буду тебе мешать».
«Ты и не мешаешь», — хотел сказать я, но в этот момент оранжевое море нахлынуло на меня со всех сторон и утянуло на дно, погружая в состояние блаженного покоя.
* * *
Кажется, я уснул и видел теперь какой-то фантастический сон. Вокруг меня простиралось бескрайнее пустое пространство, а вместо земли были белоснежные перистые облака. И прямо на этой облачной поверхности стояла Мариша в своей белой футболке и розовых шортах, а по правую руку от неё находился худощавый голый паренёк примерно одного с ней роста. Вот только он не стоял а, скорее, парил в воздухе, едва касаясь кончиками пальцев белоснежной облачной поверхности. Создавалось впечатление, что он спал. По крайней мере, тело его было полностью расслаблено. Кого-то он мне напоминал. Очень знакомое у него было лицо. Я пригляделся и вдруг понял, что этим парнем был… я. Ну да, точно я. Но непонятно тогда, почему это я со стороны себя вижу?
Напротив магессы, примерно в паре метров от неё, вращался здоровенный смерч, фиолетовый с красными вкраплениями. Заострённым основанием своим он упирался в облачное покрытие, а широкой воронкой уходил вверх метров на пять. Мариша протянула к нему руку и стала нараспев читать какое-то рифмованное заклинание или молитву. Отдельных слов я не понимал, потому что не по-русски они были сказаны, однако общий смысл мне почему-то был известен.