Хвороща катил «слона», а ногой подталкивал здоровенную дыню-кокос, когда вдруг увидел: его дорогие гости, взявшись поп руки и косолапо заплетаясь в густых дынных плетях, бредут бахчой к озеру. Вот они повернулись и уже без слов закивали ему издалека (а глаза и губы у них слипались), что-то они бормотали, мол, спасибо, благодарим, до свидания, спешим, больше остаться не можем.
— Как? Да куда ж это вы? — шлёпнул себе по коленям Хвороща. — Вы ж голодные! Вы ж голодные! Вы ж ничего не пробовали! А дыня-вишня? А дыня-горшок? А вы ж не пробовали ещё дыню с воробьями!
Он погнался за гостями, подкатывая какую-то зелёную плоскую дыню-гриб. Гости оглянулись и что было сил через заросли, бурьян, ручей, через болото кинулись к берегу и один за другим попадали в чёлн.
— Ху-у!
— Хо-о!
— Ох-хо-хо…
А Хвороща стоял под луной, с немой обидой смотрел на них, воздев руки к небу. И уже когда чёлн отплыл, закричал:
— Да что это за люди? Что это за гости мне? Спешат! И куда торопятся? Ну посидели бы, поговорили б хорошенько. Слышите? Эгей, слышите? На той неделе у меня большой праздник. Все приезжайте! И зовите соседей! Тогда засядем за столом — на целую ночь!
Хвороща затих и побрёл огородом. «А экскурсия?» — вспомнилось вдруг ему. Такой-сякой! Не показал гостям огорода! А хотел же показать им, да хоть бы юному отроку, где у него растут дыни, — на плоту, на крыше, на колодце. Одна дыня залезла даже в трубу и сидит там, как сова в дупле, а дым из дома выходит у него сквозь двери и стелится низко над огородом. А ещё показать, как растут у него на огороде дыни-кувшинчики, дыни-кадушки и дыни-бутылки. И вы думаете, это всё? А огромнейшая дыня-ворота, которая загородила собой весь перелаз? А дыня-печь, что залезла в хату? А жену свою показать — Дынаиду Купаловну?
— Ого-го! — сложил ладони и крикнул Хвороща за высокую песчаную косу. — Возвращайтесь сюда, сю-да-а! Я вам что-то покажу-у!
Ка-жу! Гу-гу! Уг-гу! — разнеслось эхо тёмным лесом.
А чёлн плыл себе дальше, плыл золотой дорожкой к Верхнему озеру.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Дорога на Верхнее озеро. Перекличка зверей в темноте. Разговоры про дикого лесного приблуду. В царстве ветрячков
Когда они попадали в чёлн, старая просмолённая долблёнка осела в воду так, что тёмная поверхность озера слилась с бортами и пустила волну где-то высоко, перед самым носом у Чублика. Ещё б немного — и они перевернулись бы вверх дном и кто знает, вынырнули бы живыми с таким грузом дынь.
— Не двигайтесь, не шевелитесь, кхе, — тихо попросил Вертутий. — А я легонько буду грести.
Выбрались на чистый плёс, и чёлн тяжело поплыл, как плывёт старая бобриха, у которой выглядывает из озера только тёмная спина и кончик носа.
— Брат Сиз, у вас нету шнурка? — негромко спросил Вертутий.
— А кого вы хотите вязать?
— Себя. Все пуговицы на мне треснули. Видите, штаны в руках держу.
— Вот Хвороща! Чтоб ему коты мёд носили! Так накормил!
— От всей души! Чтобы не говорили — голодные!
Сиз и Вертутий засмеялись. А Чублик молчал. Потому что всё у него склеилось от густого сладкого сока — и пальцы, и губы, и глаза. Он подремал немного, но, даже в полусне, легонько прислонившись щекой к дедовой спине, приглядывал за своей коробкой: целы ли его светлячки, не поплыли ли они снова по воде?
— О! А это что? — проснулся и оторопело спросил он, хлопая сонными глазами. — Дедушка, смотрите! Снова в кустах… Будто два здоровенных лампириса…
Сиз и Вертутий повернулись на его голос.
На высоком берегу из тёмных густых кустов снова что-то блестело — двумя огромными голодными огнями.
— Ты смотри, — приглушил голос Сиз. — Наверное, те же самые, что мы со двора прогнали. Они что, за нами бегут? И смотрите, как этот первый хищно вытаращился на нас, будто вот-вот прыгнет в воду…
В тот же миг над озером раздался тоскливый протяжный вой:
— Овв! Ов-ву! Pax, pax!
Зверь (или кто знает, что это такое) стоял над кручей и выл на луну, на чёлн, на наших путников. А Вертутий быстрее грёб и грёб дальше от того лихого места.
И вдруг с другого берега, из-под обваленного пня, блеснули ещё раз на них такие же недобрые огни. И снова прокатилось над водой:
— Ов-ву! Ов-во-вов! Pax, pax!
На берегу, в густой темноте, словно перекликались злобные голоса, передавали один другому: следите! Вот они, лесные люди! Плывут мимо вас!
И, будто напугана этими зловещими голосами, тут же вынырнула из темноты кукушка и низко, над самой водой облетела чёлн, легонько черкнула крылом Сиза. От кого она предостерегала его?