– Конечно, чувствовал бы! – тихо ответил Генри.
– Конечно, чувствовал бы, – эхом откликнулся мистер Левинджер. – Капитан Грейвз, я рассказал вам историю моей жизни, и тем другом, что спас меня, был ваш отец.
Он остановился прямо напротив Генри
Я не скажу, что это вся моя история целиком, ибо есть вещи, о которых я не могу и не стану говорить, но все же большая ее часть – и это более того, что известно любому из ныне живущих, исключая сэра Реджинальда. Простив мне мои долги и мои грехи, ваш отец увидел во мне добрую, светлую половину – и тем самым вытащил меня из смертоносного болота, позволив начать жизнь заново. Когда я появился в этих краях – никому не известный странник – он нашел мне занятие, он помог открыть агентство по недвижимости, которым я и занимался до тех пор, пока нужда в нем не отпала. Я рассказал вам все это отчасти потому, что вы – сын своего отца, отчасти же – потому что я следил за вами и вашей жизнью с самого детства и знаю, что вы – человек чести и самых строгих принципов, который никогда не использует мои слова против меня.
Повторюсь: я не рассказал вам всего, ибо даже начав новую жизнь, я не стал, тем не менее, святым. Человек, столько лет позволявший своим страстям управлять его жизнью, не может исправиться в один миг, капитан Грейвз. Однако я верю, что вы не станете думать обо мне хуже, чем я того заслуживаю – мне было бы больно утратить расположение хорошего и честного человека. В конце концов, я выполнил то, что должен был – хотя для этого мне и пришлось позаимствовать средства моей дочери, а также превозмочь собственную скупость – я вернул все те деньги, что был когда-то должен, либо моим кредиторам, либо их наследникам; месяц назад я выполнил последнее и самое тяжкое обязательство. Теперь, капитан Грейвз, вы, вероятно, поймете, почему я давал высокие кредиты под залог недвижимости Рошема, чья цена гораздо ниже. Ваш отец давно забыл или, скорее, не думал о прошлом, считая, что у нас просто деловое соглашение. Вы же знаете теперь истинную причину.
– Благодарю вас! – сказал Генри. – Разумеется, я сохраню вашу тайну. Не мне судить поступки других людей, и я надеюсь, вы извините мою недавнюю несдержанность. Вы были необычайно щедры к моему отцу… но даже теперь я не могу считать, что это пошло ему во благо; во всяком случае, я уж точно не понимаю, как это может помочь нам в нынешнем нашем положении. Деньги принадлежат вам или вашей дочери… – тут Генри показалось, что мистер Левинджер едва заметно поморщился? – и так или иначе, долговые обязательства должны быть выполнены. Я вполне понимаю, что вы не хотите нашего банкротства, но ведь просрочены даже выплаты процентов, не говоря уж об основных взносах, а у нас нет ни пенни. Что же делать?
Мистер Левинджер сел и некоторое время думал, прежде чем ответить. Затем он заговорил.
– Вы затронули больное место. Деньги принадлежат Эмме, почти все, потому что все, что принадлежало мне, пошло на оплату моих собственных долгов и обязательств. Я не имею права быть щедрым за счет состояния моей дочери. Недавно я назначил ей опекуна и попечителя – солидного и уважаемого адвоката, чье имя не имеет значения, и он весьма озабочен как раз вопросом ипотеки или, по крайней мере, выплатой процентов по ней. Будь это мои собственные деньги, я бы ни за что не побеспокоил вашего отца, поскольку нам, по счастью, вполне хватает на скромную жизнь, к которой мы привыкли – но увы, это деньги Эммы…
– Именно так! – кивнул Генри. – И потому я снова спрашиваю вас – что нам делать?
– Делать? В данный момент – ничего. Пусть пройдет время, капитан Грейвз, лишние полгода вряд ли будут иметь большое значение. Если выхода не будет – что ж, дочь моя потеряет эти деньги; в конце концов, ни она, ни ее будущий муж не смогут обвинить меня в этой потере. Когда эта ипотека только начиналась, все было совсем иначе, кто же мог предвидеть, что земля так сильно упадет в цене? Пусть дела идут своим чередом, это странный мир, и в нем происходит много всего неожиданного. Откуда нам знать, быть может, через полгода Эмма будет мертва… или попадет в такие обстоятельства, что необходимость в выплате ипотеки отпадет сама собой…
Мистер Левинджер запнулся на мгновение, словно раздумывая, разумно ли говорить то, что явно вертелось у него на языке. Затем, передумав говорить, он поднялся, взял свечу, тепло простился с Генри и захромал к дверям.