— Итак, учитывая ваш экранный опыт, наше задание не покажется вам удивительным, — сказал помощник директора. — Во-первых, мы проверим ваше чувство времени, а во-вторых — умение работать с камерой. По моему сигналу вы начнете говорить на заданную тему и попытаетесь раскрыть ее, не забыв о вступлении и выводе. Если не знаете, о чем говорить, то говорите что угодно, главное — не молчите. Если не знаете, с чего начать — начните с фразы: «Сегодня, дорогие телезрители, мы с вами поговорим о…», и озвучьте название темы. Вы готовы? Если хотите задать вопросы или морально…
— Я готова, — сказала Лиза торопливо, пока не ушло чувство безнаказанности.
— Тогда начнем, — сказал помощник директора, стуча по стеклу гладкими ногтями. — Я засеку время и дам знак. А вашей темой будет… будут…
— Будут члены, — вдруг подала голос девочка-аниме, поднимая взгляд от анкеты. Картинка на экране дрогнула. Помощник заметно скривился, и даже безжизненный тип выразил интерес, ярко сверкнув очками.
— Анжела, — сказал помощник директора, аккуратно кашлянув.
— Не называй меня так!
— Извини, Анжелика, с твоего разре…
— Пусть говорит про члены! — отрезала Анжелика. — Члеянц, ты знаешь, сколько стоит мое время. Долговязый помощник надул щеки и повернулся к небритому типу в очках.
— Алекс…
— Так, так, Аркаша, ты меня только в это дело не путай, ладно? — угрожающе ответил тип. Помощник директора снова тряхнул плечом. Этот жест у него, видно, значил что-то вроде «я бы так не делал».
— Хорошо, — сказал он, глядя на Лизу, которая торопливо уставилась в камеру. — Итак, я засекаю время. Пять минут. Он махнул рукой. На камере горела красная лампочка. Лизе послышалось негромкое гудение. «Не молчи!» — закричало что-то внутри нее. — «Только не молчи». Боже, сколько же секунд уже прошло?
— Итак, дорогие телезрители, — она даже не помнила точные слова вступления. — Сегодня разговор у нас с вами пойдет о… гм… половом члене. Лиза глянула на людей за столом и едва не испугалась, обнаружив, что они исчезли — теперь весь свет в комнате падал только на нее. Сколько же времени?..
— Размер полового члена. Этот вопрос, как ни странно, должен больше заботить женщин, — сказала Лиза, изо всех сил пытаясь не торопиться и дышать ровно. — Однако мужчин он волнует куда больше. Вдруг ей припомнились веселые, но довольно пошлые обсуждения этой темы с подругой. Может, пересказать? «Сколько же времени это займет?» — подумала она. И махнула на все рукой, не в силах больше противиться дикой, неуправляемой щекотке, безумному озорству, которое заставило ее подружиться с Максом вопреки нормам этики, и которое привело ее сюда, в Москву и в телестудию.
— У меня есть подруга, которая вечно страшно недовольна, — сказала Лиза, обращаясь к оператору. — Потому что ей вечно попадаются мужчины с большими, а у нее… то есть, ее анатомия… Лиза говорила и говорила, забыв о секундах. Она старалась пересказать их беседы как можно пристойнее, но для яркости нужно было сообщать камере такие интимные вещи, от которых Лиза мысленно краснела, пытаясь не вспоминать, что ее слушает двое мужчин, — даже трое, считая оператора.
— Вот еще один вопрос тысячелетия. Почему у многих парней члены загнуты в сторону? И почему, интересно, у правшей они смотрят влево, а у левшей — вправо? А, мальчики? С другой стороны, ей так нравилось чувствовать себя неуправляемой. Каким бы провалом ни обернулось это прослушивание, думала Лиза, всё равно будет весело.
— Но лично мне, — сказала она. — Кажется, что главное — это пропорция. Очень смешно, когда видишь у основания тонкий, а на конце толстый, или наоборот. Лиза не выдержала и расхохоталась прямо в камеру, хлопнув себя по лбу. «Боже, а вдруг у одного из них такой», — подумала она. Скажем, у этого Члеянца… эдакий нелепый ч… ч… члеянц… . Она хохотала до слез, не в силах остановиться. В студии зажегся свет. Экран на стене погас, опять превратившись в черный аквариум. Лиза отдышалась, вытерла слезы и посмотрела на троих за столом. Долговязый помощник директора (Члеянц!..) выглядел невозмутимым.
Не смущен был и молодой человек в очках с бородкой — разве что смотрелся теперь чуть живее. Изменилась только девица — она смотрела на Лизу, довольно ухмыляясь.