Ходили слухи, что Ку Чхон прибыл из местности под названием Кучхондонг, отчего и прозвали его Ку Чхоном, и что в родных краях он работал в буддийском монастыре и там же обучился грамоте. Но сам Ку Чхон всё это отрицал, сказав лишь, что его фамилия — Ким. И всё. Не поведал больше ничего, ни о родителях, ни о братьях с сестрами. А когда жена управляющего Кима бесцеремонно его спросила: «Так откуда ты родом?» Он лишь молча улыбнулся. Но женщина стала допытываться дальше: «Каждый человек должен знать место, где ему отрезали пуповину. Так где же ты родился?» И на этот раз последовало молчание. «Очень странно… Ты же не убийца, чтобы скрывать прошлое. Должны быть причины, так скажи».
Мимолетная улыбка скользнула по лицу Ку Чхона, а в глазах блеснуло что-то холодное, точно лезвие ножа. Женщине бы впору замолчать, но она упрямо наседала на него:
«Даже у птиц есть место, где они появились на свет. Разве не так? Здесь, на чужбине, ты, наверное, рад сороке с родной земли, верно? Ну и где же твоя родина?»
«Я должен отвечать?» — Ку Чхон свирепо взглянул на женщину, затем порывисто подошел к колодцу, набрал воды и плеснул себе в лицо, которое побагровело до самой шеи.
Мужчины миновали огороды и вышли на дорожку, ведущую к беседке. Было прохладно, и холодный ветер дул им прямо в спину. В темноте раскачиваемые ветром кустарники издавали странные звуки. Казалось, что за ними кто-то прячется, зверь или человек.
— Разве в такой темени найдешь его? — проговорил До Ри. — Лучше вернуться нам назад.
— Мы уже прошли приличное расстояние, давай уж поднимемся на гору Данг, — ответил Сам Су и ускорил шаги.
— Холодная нынче осень, — пробормотал шедший позади До Ри.
— Осень почти прошла, — заметил Сам Су.
— Да уж, время летит…
— Тихо! — понизил голос Сам Су. — Кажись, он…
Впереди что-то замаячило, нечто светлое, похожее на одежду, развевалось на ветру. Силуэт направлялся по тропе в сторону беседки.
— Ну и ну! Значит, Ку и правда ходит в горы. Но чего там делать в такую холодрыгу? Просто зуб на зуб не попадает.
Сам Су не обращал внимания на слова приятеля, и, пригнувшись, прибавил шаг, чтобы не потерять из виду Ку Чхона. А тот, между тем, уже дошел до беседки, поднялся на каменные ступени, и, кажется, обратил свой взор на флигель, стоявший неподалеку на возвышении. Во флигеле горела лучина.
— Давай, сюда, за кусты… — прошептал Сам Су, — как бы он нас не заметил.
До Ри послушно схоронился за другом, сказал:
— Кажется, во флигеле наш хозяин.
— Ты думаешь?
— Он еще не оправился от болезни. Зачем пришел во флигель?
— Вздумалось ему прийти, вот и пришел. Разве кто ему запретит?
Сам Су внимательно следил за Ку Чхоном. Профиль по-прежнему был обращен в сторону флигеля. Он стоял в неподвижности, точно статуя каменной Будды, подол халата трепал ветер.
— Чего он там делает? Следит за хозяином, что ли? Не могу взять в толк.
— Потише ты, — Сам Су пихнул локтем приятеля. В это время Ку Чхон обернулся в их сторону.
— Что, заметил нас?
— Закрой рот!
Ку Чхон, маячивший у балюстрады беседки, сделал несколько шагов вниз по ступенькам и остановился.
Хотя их разделяло достаточно большое расстояние, можно было различить лицо Ку Чхона, освещенное слабым светом луны, суровое и холодное, — не лицо, а маска. Застывшая в просвете беседки его фигура создавала иллюзию колонны, поддерживающей крышу. Но в следующее мгновение два приятеля потеряли из виду Ку Чхона. Тот пропал.
— Давай, за ним! — Сам Су вскочил с места и ринулся вперед, к лесу. Белеющие фигуры мужчин устремились в гору. Ветер усилился, тем самым обострил до предела чувства До Ри, его трясло. Слышалась поступь быстрых шагов впереди и шуршание одежды. А срывающиеся с ветвей и уносящиеся прочь сосновые иглы издавали жалобные звуки, казалось — они хранили в себе некую тайну этих ночных гор. К ним примешивался глухой крик совы.
— Если так двигаться вслепую, к чему мы придем? — проворчал До Ри, с трудом переводя дыхание. Сам Су вышел на опушку и остановился. Здесь лес поредел. Доносилось журчанье ручья. Впереди силуэт человека в белом перепрыгнул через ручей и взобрался на небольшую скалу. Сам Су молча пихнул приятеля за толстый ствол дуба. Отсюда из-за кустарников был ясно виден сидящий на скале Ку Чхон. Его лицо, как недавно в беседке, обращено к ним, будто тот высматривал преследователей. Но он вряд ли мог их видеть среди густой растительности в такой темени. Хотя он был далеко, на его лице можно было различить глубоко посаженные глаза под хмурыми бровями.