Но ничего, ничего... Все, конечно, будет хорошо. Приплывет Гриша, подкрепится... Он столько труда вложил, ему и поесть хорошо надо... А мы и так можем просидеть под кустами, как мокрые зайцы...
Хорошо, что вместе со штанами Гриша нам и ножик оставил...
Хорошо, что у нас есть костер! Витя не Хмурец, а мудрец... С одной спички разжег... И после дождя! Без костра мы, конечно, закоченели бы до утра.
А партизаны сутки лежали в воде... Чуть ли не под немецкими автоматами... И неужели никто даже не кашлянул?!
В кустах и камышах на острове неспокойно - какие-то вздохи, шум. Ветер, наверное, устраивается на ночлег.
Звезды на небе то покажутся кое-где, то опять исчезнут. А может, это искры от костра?
Где-то у Заячьей криницы вскрикивает какая-то птица. Может, гроза разрушила ее гнездо, разметала по лесу птенцов? Кричит и кричит однообразно, на одной ноте... От этого крика становится зябко и жутко. Хоть бы один соловей голос подал!..
Бессоловьиная долина...
- Ну - все! - Витя быстренько снял котелок. - Налетай!
Пока я разыскивал свою ложку, он успел подуть на варево и хлебнуть.
- Вэ-эй! - закричал он диким голосом, дергая руками и ногами. Спасите!
Я успел схватить котелок: Витя чуть не подфутболил его ногой. Попробовал похлебку и я...
Судорогой свело челюсти, кольнуло в виски. Глаза полезли на лоб... Ну и кислятина! Ну и чемерица!
- Дай вылью! - лез ко мне Витя. - Спасу от гибели!
- Отстань! Говорил, за уши не оттянешь, а теперь выливать.
- Дай! Не доводи до братоубийства!
- Патент возьми на изобретение! Лучшее ОВ - отравляющее вещество.
- Отдай! - лез на меня с кулаками Витя. Варево плеснуло мне на живот.
- Стой! Рецепт не забудь! Название! "Партизанская бомба" - подойдет?
Хорошо, что на мне уже был пиджак, иначе ошпарился бы. Пошел к воде отмывать зеленую бурду...
Витя сидел и одним глазом, как курица, недоверчиво смотрел на котелок. Выливать содержимое он уже не собирался.
- Давай хоть что-нибудь выловим...
Уселись около котелка поудобнее, начали вылавливать кусочки картофеля, сала, лука. И все равно больше пяти ложек не смогли проглотить.
В животе урчало и скрежетало, казалось, там все переворачивается от возмущения. И болело - так нам хотелось есть!..
- Сила! Аппетит разжигает... - облизал Витя ложку, подхватил крючком котелок и понес выливать.
- Не лей в Неман - на километр рыбу отравишь!
Витя плюхнул похлебку в кусты.
- Давай хоть по кусочку сала кусанем, а? По маленькому!.. - упрашивал я Хмурца.
- Не дури голову! А утром что будем есть! А Гришу чем накормим?
Но смилостивился, выгреб из костра одну картофелину, бросил мне. Другую поскреб ножичком и спрятал в мешок.
Я вздохнул и разломал картофелину пополам.
Решили не спать, дожидаться Гришу.
Придумывали себе работу: осматривали удочки, по второму разу сушили одежду. Драили, сменяя друг друга, котелок, рассматривали у костра и вновь терли и споласкивали десятки раз.
Хмурец сказал, что этому котелку место в музее. И что хорошо было бы открыть такой музей партизанской и воинской славы у нас в школе... Собрать бы сохранившиеся вещи военного времени... Фотокарточки погибших земляков... Хорошо было бы и на острове облазить все уголки, покопаться в песке. Неужели ничего не осталось от пребываний партизан?
Наконец говорить стало не о чем. Хмурец начал рассказывать "Всадника без головы", да я не захотел слушать. Лучше самому почитать...
Накрылись одеялами, сели спина к спине.
Затихли...
Уснули совсем незаметно.
Когда около нас послышался говор, хруст валежника под ногами, я еще никак не мог очнуться: думал - все это во сне...
- Ты уверен, что все телята в загоне? - спрашивал басом знакомый голос.
"Телята? На острове теля-ята?!"
- Все! Я пересчитывал... - отвечает второй голос, более тонкий и тоже очень знакомый.
- А может, какой-нибудь вылез? Перескочил через изгородь - и разгуливает... Мне показалось: возле Немана, за кустами что-то белое мелькнуло.
- Не может такого быть. Изгородь высокая.
- И когда плыли - ничего не слышал? Как засто-о-онет что-то жалобно!..
- Заговариваешься... Водяные только в сказках бывают.
- Ха-ха, смотри - свернулись, как щенята... И костер почти угас...
Слышно, как дуют на угли. В глазах светлеет, в лицо припекает. А веки не разлепить - как заклеенные...
- Гляди, Адам, - весла-то здесь... А мы думали... Что будем делать с этими партизанами? Пусть бы поспали, но простудиться могут, лежа на сыром...
"Адам? - шевелятся сонные мысли. - Почему здесь Адам?"
Пересиливаю себя, приподнимаю голову.
По ту сторону костра сидит на корточках человек. В грубом брезентовом плаще, длинная, как у деда-мороза, седая борода... Шевелит над костром пальцами, греет. Ну, конечно же, - Адам!
Я сажусь, и в это время за моей спиной слышится сиплый смешок.
- Трет лапками глаза, трет...
Оглядываюсь - дед Стахей!
- Гриша приехал?
- Нету Гриши... - почему-то вздыхает Стахей Иванович. - Собирайтесь, поедем в лагерь.
- Утону-ул?!
Проснулся и сел Хмурец.
- Тьфу, тьфу! Против ночи такое скажешь... Около телят остался Гриша, ушицу варит. А мы за вами приехали.
- Здравствуйте вам... - окончательно проснулся Хмурец и кивнул деду Адаму.
- Здорово, коли не шутишь... - насмешливо посмотрел на него старик, потер руки. - Ну что, герои, собирайтесь!
Витя забрал из шалаша мешок, Гришину одежду, понес в лодку.
- А-а-а!!! - вдруг послышался его дикий крик.
Смотрим - мчится от лодки во всю прыть, только штаны в руке трепыхаются.
На корме лодки стояло белое привидение!
- У-ю-ю... Уб-бу-бу... - бормотало привидение и раскачивалось из стороны в сторону.
- Свят! Свят! Свят! - закрестился дед Стахей.
Дед Адам медленно, будто делал физкультурное упражнение, подымался с корточек и шептал:
- Неужели она?! Ну и шельма-девка! Ну и шельма...
Витя забежал по ту сторону костра, повернулся лицом к привидению. Глаза вытаращил еще больше, чем тогда, на химкомбинате, когда смотрел с тринадцатого этажа. Да еще рот разинул, и по горлу кадык перекатывается, словно глотает что-то, да не может сглотнуть...
Привидение шло от лодки к костру. У меня запершило в горле, я готов был закричать: "Ма-ама!"
- Ей-богу, Людка, шельма! - уже уверенно сказал дед Адам и грозно подбоченился. - Ну, скажу Юрке, пусть спустит шкуру... Горит на ней шкура, ой горит!
Я побежал навстречу "привидению".
Людка! Та самая, что прибегала к стаду, когда я пас Адамовых телят... Идет, кулачки под подбородком, "бу-бу-бу!" - трясется.
Веду ее к костру...
- О, боже мой, боже... А дитятко мое! - засуетился дед Стахей.
- Бу-бу-бу-бу... Эт-то такой П-партизанский о-остров? - Люда тряслась и пыталась выжать подол платья.
- Что ты там крутишь без толку! - закричал на внучку дед Адам. - Оно все мокрое и грязное!
- А я разве з-знала, что в лодке, в б-багажнике в-вода?
- Ну и детки пошли! Не дай бог... - не унимался дед Адам.
- Не греши... Хорошие у тебя внуки. И сын, Юрка, добрый хлопец, сказал дед Стахей.
- Ты... это... Сбрось мокрое... - я дергаю Люду за платье. - Хмурец, дай ей Гришкины штаны и ватник!
Витя все еще настороженно подошел к ней, протянул одежду.
Люда отошла в кусты переодеваться.
Витя вдруг ожил, побежал к реке, зачерпнул котелком воды, повесил над костром. Подбросил побольше дров.
- Как это ты ухитрилась вышмыгнуть из дома? - наступал дед Адам на внучку.
- Подумаешь - важность! Паромщик прибежал к нам, когда лодку нашу выловил, все начали ойкать: "Ой, Стахей! Где Стахей?" Про меня и забыли. А мне интересно стало, как вы будете деда спасать... Да вы же меня видели!