- Тогда будь здоров и не кашляй!
- А вообще могли бы и одни девчонки прополоть, без нас. Разве это мужская работа? - неумолим был и я.
- Пионер любит всякий труд... Пионер везде показывает пример, заладил, как заведенный, Петя, с жалостливой миной разглядывая свои ладони.
- Так мы же и показали пример! - разозлился Витя. - Не только свой, но и участок Чаратуна допололи. Пошли, Леня, не трать время...
С какой завистью смотрели нам вслед девчонки и председатель совета отряда! Я уже было заколебался, придержал Хмурца за локоть: "Слушай..." Но Витя решительно дернул плечом.
- Трещат целый день, как сороки, а мы за них вкалывай?
И все. И поставили на этом точку.
У нас были на вторую половину дня свои планы.
В темпе пообедали, в темпе припустили на Мелянку.
В лицо нам дохнуло душистым ароматом свежего сена. В прошлые годы у реки ставили не более двух-трех стогов. А теперь уже стояли четыре готовых да пять начатых. Что значит залужение!
Один стог уже вершится, около него много народа, лошади, трактор, стоит и "газик" председателя - бока у тента машины запали, как у старой, седластой коровы. Фома Изотович о чем-то рассказывает, рубит воздух рукой. Колхозники - кто стоит, опершись на грабли или вилы, кто сидит или лежит, подмяв под себя побольше сена. На стогу мой отец - в майке, руки скрещены на груди. Рядом с ним кто-то сидит, видна только макушка.
Находим в сене и Чаратуна, он внимательно слушает и жует вареное яйцо. Зашипел на нас, как гусак: "Тиш-шш-ш..."
- ...Ну и паши себе, пускай технику хоть вдоль, хоть поперек, и никакие тебе канавы не мешают. Один-два магистральных канала - и все. Ого дренаж! Много воды - отсасывает в каналы. Засуха - заставил шлюзы на канале, и вода назад по дренам идет. Подземное орошение...
- А почему у нас дренаж не кладут? Одни только канавы вырыли... бросил кто-то реплику.
- Все сразу - силенок у мелиораторов не хватит. По плану у нас через два года начнут.
- А может, надо было обождать? Попортили луг канавами...
Я уже вижу, кто это такой нетерпеливый, - тракторист со стогометателя. Он недавно демобилизовался из армии...
На парня сразу набросились женщины:
- Что ты мелешь? Сена вон сколько набрали! За один укос!
А Фома Изотович говорит:
- Канавы - не страшно. Теперь легко и копать и заравнивать. Прошел трактор с мелиоративным плугом - готова канава. Прошел скрепер - все чисто, гладко, засыпано. Вот мы с кустами не можем управиться... А нам показывали на совещании-семинаре такой плуг, что не только кусты, но и деревья сантиметров двадцать толщиной может запахивать. Трактор подминает их под себя, как танк, а сзади плуг режет на части, запахивает на полметра, а то и глубже... На том совещании нам и дренаж разный показывали. Мне два вида понравились. "Кротовый дренаж" делается просто. Тащит трактор за собой что-то вроде ножа, а к тому ножу на метр или больше глубиной прицеплен снаряд-болванка. Сверху почти никакого следа не остается, а под землей ход, вода по нему и сбегает в канал. Год-два так держится, пока заплывет... Или так: прицеплен к трактору барабан с пластмассовой лентой. И специальный нож режет грунт, по этому ножу поступает под землю лента и там свертывается в трубку. А гончарный дренаж, который собираются делать у нас, можно сказать, вчерашний день...
- А канавы - позавчерашний!.. - подсыпает тот парень-тракторист.
Кое-кто смеется.
- Не подумайте, что гончарный дренаж уже отжил свое. Нам рассказывали, что до революции некоторые помещики пробовали нанимать специалистов, прокладывали дрены. И что вы думаете? До сих пор действуют! Так что не будем бояться этого "вчерашнего" дня, лишь бы делали быстрее... С речушкой придется распрощаться: она будет выпрямлена, углублена...
И тут все зашумели, заговорили. Как это Мелянки не будет? Мы просто не представляем своего существования без нее...
- А нельзя ли придумать, чтоб и овцы были целы и волки сыты? спрашивает все тот же тракторист.
- Я сказал проектировщикам, пусть подумают над этой проблемой... успокоил председатель.
Но покоя уже не было. В груди болезненно сжималось, ныло...
Председатель уехал, и люди разошлись по своим рабочим местам. А нам везде хотелось успеть, всего попробовать.
Сначала подменяли Гришу на конных граблях, когда он уходил попить. Красота, а не работа: катайся целый: день, покачивайся на железном, с дырками седле-сиденье. Правда, надо нажимать на педаль, когда на изогнутых, как половинки обруча, зубьях соберется вал сена. Подсаживались мы и на волокуши. Нехитрое сооружение: бревно, а за концы его завязаны веревки, веревки - за гужи хомута. Управляй лошадью, захватывай побольше копен да смотри, чтоб бревно не выскользнуло из-под ног, не вынырнула сзади у тебя истерзанная гора сена...
Помогали с Витей один стог топтать.
Поднимет стогометатель копну, а у нас сразу не продохнуть - с головой! Разбрасываем по стогу, разносим, утаптываем. Мужчины с граблями аккуратно укладывают сено по краям, пристукивают, огребают. Формируют стог, чтоб был, как яйцо...
Опять чуть не с головой забрасывает нас сеном стогометатель... Выбираюсь наверх, отплевываюсь. А где же Витя? Может, не уберегся? На стреле стогометателя зубастая пасть, на один зуб можно насадить с полдесятка таких, как Хмурец. А может, отступал и свалился на землю? Или зарылся в сено, думает попугать меня?
- Эй! - кричу я, растаскиваю сено. - Ты где?
Ни звука...
Я испугался всерьез. Подошел к краю, посмотрел вниз...
Витя стоял под стогом, рядом с ним - Людка из Студенца. И когда он заметил, что она подошла? Девочка передает ему ватник... Нет, не отдает... Держится она за ватник, держится он, смотрят в глаза друг другу и говорят, говорят...
Я набрал охапку сена, прицелился - швырк! Взвизгнула Люда, зачертыхался Хмурец...
А я уже был на другой стороне, соскользнул вниз по жерди, приставленной к стогу - гладкой, словно отполированной. Прикрываясь стогом, отхожу к стаду телят. Их пригнал на скошенный луг Стахей Иванович, возвращаться сегодня на Неман, в лагерь, не будет. Я помог ему прогнать телят, чтоб не залезли в огороды к колхозникам...
Хмурец догнал меня, когда я ехал, подцепившись сзади к возу с сеном. Он молча ухватился за веревки, повис рядом.
О чем они болтали с Людой? Ладно, пусть молчит...
В срубе новой хаты деда Стахея начали уже делать простенки между окнами. Мы видели, как, возвратившись из телятника, дед растерянно смотрел на эту заваруху у его хаты и недоуменно качал головой. "И зачем все это? Боже ты мой, боже..."
Когда совсем уже смерклось, дед зашел к нам. Начал жаловаться на несправедливость еще с порога: он, Стахей, один, как перст, и ему новый дом строят! А может, где-нибудь в колхозе есть семья, которая больше нуждается...
- Умру я скоро, Алексейка... Кому этот дворец останется? Хай лучше он считается колхозным, а я в нем квартирантом бы жил.
- Ну, это вы напрасно, Стахей Иванович! Платить же не надо: у вас столько накопилось недополученного заработка, что почти хватит на дом. Колхоз только немного добавит...
- Ну и что? А может, я хочу подарить дом колхозу - и весь сказ!
- Хорошо, отец, хорошо... Потом видно будет.
Ушел дед.
Я уже завалился на койку, прихватив с собой "Всадника без головы" почитать перед сном. И тут погас свет.
Мать зажгла на кухне лампу и сразу начала ругаться:
- Как дам мешалкой по этой коптилке... Блестит, как волчий глаз, ничего не видать. Хоть бы ты, Алексей, лампу побольше купил.
Голос отца:
- Ат! Не хватало забот... Темно - ложись спать. Всего не переделаешь...
Улеглись пораньше спать и они. Я еще слышал, как мать шептала отцу:
- Целый день плотники грызлись с Иваном Феклиным... Мало ему в горло того, что колхоз платит за работу... Подбивал строителей, чтоб и с деда сорвать рублей по пятьдесят на человека.