— Если Бумфису нужно столько времени, чтобы поразмыслить и понять, то мы никогда не достигнем цели. Хотя... все это не имеет никакого смысла.
Люция окинула меня удивлённым и одновременно настороженным взглядом.
— Что, по-твоему, не имеет смысла? — осторожно спросила она.
— Абсолютно всё. Поиск дневников, вычисление шпиона. Потому что это ничего не изменит, — произнесла я, чувствуя подступающие предательские слёзы.
— Каждый создает свой мир и имеет на это право с рождения. Оно родилось вместе с миром, и с ним же погибнет. Идем, я хочу тебе кое-что показать, — спокойно ответила королева змей, поднимаясь на ноги и протягивая руку.
Я слишком долго колебалась с ответным жестом. Открытая ладонь всё так же вопросительно висела в воздухе. Решимости ей было хоть отбавляй. Принять — получить смертельную рану, не принять — отказаться от спасения. Оба варианта не выглядели хорошо ни под каким углом.
Ещё с секунду потянув, всё же протянула руку в ответ. Подушечки зацепили тонкие острые чешуйки. Её руки были холодными, даже холоднее, чем у меня. Хотелось отстраниться и засунуть их в карманы, дать хоть немного тепла, но уверенная хватка Люции не позволяла этого сделать.
Я не знаю, куда мы шли, и что она хотела мне показать. Тёмное время суток не располагало к долгим прогулкам. Мысли были слишком болезненными, чтобы ими делиться. Хотелось оставить их в полной тишине и позволить добить меня окончательно.
— Куда мы идём?
— К Печальной горе. К дому Тиная, — спокойно ответила Люция.
— И зачем мы туда идём?
— Меня всегда манили ночные прогулки, а тем более в приятной компании. Если бы ты хотела сидеть в четырёх стенах, в абсолютном одиночестве, то я бы не стала тебя трогать. Но я вижу, что это не так.
— Ты слишком много видишь, — проворчала я себе под нос. — Закрывай глаза иногда.
— Сочту это за комплимент, — ответила Люция сквозь улыбку, которая послышалась в голосе.
Ответа не последовало. Разговаривать не хотелось, как и слушать очередную лекцию, но в одном она оказалась права: сидеть в четырёх стенах сейчас было бы тем ещё испытанием. Мы шли, для того, чтобы идти. Внутреннее чутьё подсказывало, что в этом действии скрывается некий подтекст и тайный смысл, но думать об этом тоже не хотелось. Нежданная прохлада после жаркого дня действовала на меня, как масло на несмазанные дверные петли.
Тропинка стала разделяться, а Люция ненавязчиво толкать меня влево. Обняв себя руками, неуверенно потопала в заданном направлении. Шум волн ещё какое-то время сопровождал нас, но потом сошёл на нет. В лесу не было темно, что немало удивило уже в который раз.
— Почему здесь светло? — задала я давно мучивший вопрос.
— Люминесцентные растения. Пожалуй, лучшая из разработок Империи. Смотри, — ответила она, присаживаясь у обочины.
Присмотревшись, я заметила небольшие кустики с фиолетовыми соцветиями. Женщина протянула руку и провела ладонью по растению. Вмиг лёгкое желтоватое свечение охватило лепестки, "заражая" этим соседей. Небольшая полянка окрасилась разноцветными огнями, вызвав у меня вдох изумления. Синие, жёлтые, красные, зелёные и фиолетовые цветы служили естественным освещением, своеобразными "лампочками". Тропа стала видимой. Неожиданный свет возмутил нескольких летучих мышек, прикорнувших на ближайшем дереве. Они сорвались с места и кружили над нашими головами с противным писком, от которого хотелось зажать уши.
— Невероятно! — зачарованно выдохнула я. Люция лишь хмыкнула.
— Порой, я очень жалею, что нельзя собрать все красоты мира в одном месте, — с некоторой грустью ответила она.
— Не совсем понимаю...
Женщина выпрямилась и, поравнявшись со мной, подхватила под локоть.
— Когда ты видишь красивую бабочку или цветок, у тебя никогда не возникает желания "законсервировать" это на память? Чтобы в минуты меланхолии доставать эти "баночки" с красотами и любоваться ими?
— Возможно, возникало нечто подобное, но не столь... буквально. К тому же люди давным-давно придумали фотоаппарат.
— Да, но это не то. В фотографии ты не сможешь запечатлеть вдохновение, которое к тебе пришло, когда ты слушала шум реки. Или расслабление, которое тебе приносит прохлада леса. Ты не сможешь запечатлеть проникновенность слов. Фотография прекрасный предмет визуализации, но она не сможет передать всей глубины чувств.