Мы вернулись к развалинам школы. Там уже было пусто. На второй этаж подниматься не стали. Рэн подхватил меня на руки и усадил на подоконник, а затем повернулся к друзьям.
— Вы можете идти. Я ещё обработаю раны Анаит, — сказал парень, доставая серебряный пузырек и вату из внутреннего кармана.
— Откуда это у тебя? — удивилась я.
— Позаимствовал у Ахнара.
— То есть, украл.
— Не думаю, что он очень сильно расстроится, даже если обнаружит пропажу, — хмыкнул он, выливая немного жидкости на вату и прикладывая к моему лбу, над бровью. В том месте защипало.
— Ты уверен, что справишься сам? — на всякий случай уточнил Сол.
— С чем, с царапинами? Или ты имеешь в виду Анаит? — хмыкнул он, за что поплатился, получив тычок в плечо.
— Только потом не обвиняй нас в том, что мы вас бросили, — заявил Сол, уже на выходе из школы.
— Не буду, — отмахнулся Рэн, даже не оборачиваясь.
Мы не говорили до тех пор, пока были слышны шаги. И в этой полной тишине на меня, словно пощёчина, свалилось осознание всего происходящего.
— Мне конец, — тихо прошептала я.
Рэн заглянул в мои глаза. Насмешливое выражение пропало. Он понимал, что я права. И понимал, что никак не может помочь. Наказания не избежать. Мама закроет меня дома до самого прихода герэндов, а когда они придут — вздохнет с облегчением. И это последние минуты, которые мы проводим вдвоём. Возможно, мы больше никогда не увидимся.
В этот раз невыносимо щипали глаза.
Его ладонь скользнула по моей щеке. Большой палец вытер выступившую слезу.
— Это конец. Всему конец, — с огромным трудом выдавила я.
Рэн резко подался вперед. Его рука скользнула мне на талию, а теплые губы прикоснулись ко лбу. Ещё ни разу мы не были настолько близко. От неожиданности и новых, странных ощущений, я даже перестала плакать.
— Не говори ничего. И наслаждайся последними минутами свободы.
Ничтожно мало времени на изучение целого мира прежде неведомых чувств. Как такой простой жест может вызывать ураган эмоций? Таких приятных и волнительных.
Не знаю, что делать. Не знаю, как вести себя в подобных ситуациях, ведь со мной такого никогда не происходило. Этому не учили в школах, об этом не писали книги и не рассказывали долгожители.
Его губы медленно перемещались со лба, всё ниже и ниже. Дотронулись до виска, затем до щеки, а потом накрыли мои губы. Было интересно, что будет происходить дальше, и я полностью отдалась во власть его действий.
Сердце переместилось в район желудка. Оттуда разливалась жаркая слабость. Почему я не попробовала этого раньше?
Его губы захватили в плен мои, а язык упорно пытался пробраться внутрь моего рта. И я позволила. В тот же миг поцелуй приобрел совершенно иной оттенок. От нахлынувшей лавины чувств шумно выдохнула.
Рэн резко отстранился. Он был напряжён.
— Ответь мне на один вопрос, Анаит.
— Хорошо, — согласно кивнула.
Он потянул с секунду, заправив мне прядь выбившихся волос за ухо.
— Ты любишь меня?
Эта фраза послужила ведром холодной воды на голову. Все слова подло растерялись, мысли спутались, и всё что я смогла, так это только таращиться на него с приоткрытым ртом.
Что ему ответить?
С трудом собрав разбежавшиеся мысли, всё же заговорила:
— Я люблю то чувство свободы, которое ты мне даришь. Рядом с тобой всегда светло и тепло. Мне нравится то, что я чувствую, когда ты рядом. И адреналин в крови, который испытываю только с тобой.
По мере того, как слова слетали с языка, его лицо менялось. Он отодвинулся и даже слез с подоконника.
— Ты чего? — удивленно спросила я.
Он грустно улыбнулся.
— Знаешь, а ведь есть способ убедить секретарей выбрать тебе в спутники именно того человека, которого ты хочешь.
— О чём ты? Это невозможно. Секретари даже слушать тебя не станут. А меня тем более, — отрицательно покачала головой.
— Возможно. Был один случай.
— Не понимаю...
— Целитель Ахнар. Он был влюблен в Ведару ещё до того, как его отлучили. Её родители выращивали лаванду, а Ахнар целитель по наследству. Он убедил секретарей, что брак с ней — очень разумное и выгодное решение, потому что лаванда является компонентом многих лекарств.